Смеялся долго. С чувством. Радостно и, вроде, даже, с облегчением.

— А я ведь ему говорил не пить ту брагу! Говорил ведь, проклятому коротышке! — он хлопал себя по коленям. И смех его звучал разбитыми осколками старого стекла. Как если бы человек пытался скрыть за радостью глубокую рану и боль. Только вот — Хельмер не был человек. И об этом нельзя забывать. — Значит, ранена душа и ты… собираешься навестить Титанию?

Хаджар даже икнул.

— И ты все это понял по одному только сну Артеуса?

— Проживи с мое, Хаджи, — подмигнул Хельмер, а затем вскочил на ноги и направился к горам. На полпути он остановился и повернулся к Хаджару. — Чего сидим, генерал? Кого ждем? Королева Лета сама свой дворец на копье не поставит! Давай-давай. Пошевеливайся. Времени не так много, а у меня девственницы… могут перестать ими быть! И даже не из-за меня! Обидно будет… а когда я обижен, обычно умирают столь любимые тобой смертные.

— В каком смысле ты…

— Ой, да остынь, Хаджи… остынь, да? Забавный каламбур. В том смысле, что в этом приключении твоим спутником будет выступать сам Хельмер, Эмиссар Князя Тьмы, Повелитель Ночных Кошмаров, Любитель Девственниц, Странник Среди Ночных Горшков и… не спрашивай, откуда у меня эта регалия. История весьма неприятная, хоть и забавная.

Это был Хельмер, которого Хаджар знал. Болтливый, имеющий свои скрытые мотивы и жутко раздражающий одним своим присутствием.

И в любой другой ситуации Хаджар бы держался подальше от такого компаньона, но сейчас. Как бы не был весел демон, как бы не старался выглядеть, как прежде, но в его единственном глазу тлела тоска. Такая же, как во взгляде Бадура или как у самого Хаджара. Как у любого человека, переживающего душевную боль.

Спустя несколько минут снег уже припорошил следы человека и демона отправившихся в мир духов. История, что может статься лишь в легендах и балладах.

Глава 1558

Завернувшись потуже в шубу-накидку, Хаджар посмотрел на небо. Почему-то раньше северное небо представлялось ему как нечто тяжелое, давящее на плечи серостью и хмуростью. И, наверное, так оно и было — просто в память возвращались забытые сцены снов о Городе.

Двести лет минуло с тех пор.

Хаджар уже не мог сказать точно, приснились ли ему самоходные повозки, едущие на энергии молний. Была ли каменная больница на вершине холма, с которой открывался вид на удивительный город, где постройки старины сочетались с металлом и стеклом новой эпохи.

Да и не важно это было.

Уже не важно.

Он смотрел на яркое, высокое небо, устланное мириадами звезд, среди которых вились разноцветные хвосты северного сияния. Оно переливалось изумрудом и рубином и колыхалось шелковым шлейфом на звездном ветру.

— У северян есть поверье, — Хельмер, забавно марширующий впереди и, казалось бы, вообще не ощущавший холода, насвистывал незнакомую Хаджару мелодию.

— Я должен спросить — какое? — едва ли не стуча зубами, спросил Хаджар. Он все еще был ранен и потому не мог в должной мере справляться с подступающим к нему холодом.

— Ну, было бы неплохо. Я тут хочу тебе историю рассказать, а тебе даже не интересно! А, между прочим, я без тени сомнения и капли бахвальства смею заявить, что знаю историй больше всех в этом сраном мире.

Хаджара всегда удивляла способность демона переходить с высокопарного, дворцового языка на брань, достойную портовых работников.

Хаджар поежился и спросил:

— Какое?

— Хорошо, что ты спросил, — как ни в чем не бывало, продолжил Хельмер. — Поверья северян гласит, что по этому сиянию над нашими головами их души находят путь к дому праотцов. И, говорят, что если найти гору, с которой проистекают эти реки света, то можно встретиться с родными и близкими.

Хаджар снова посмотрел на северное сияние. Мимолетное видение, искажение лучей света в потоках газа и ветров. И все же, от того, не менее мистичное и прекрасное.

— Ты ведь уже знаешь, про мою роль в твоем появление.

Хаджар едва было не споткнулся. Хельмер, встав перед ним, тоже смотрел на небо. Интересно, что видел его демонический глаз в этом скоплении мертвых звезд, светящих на людей своим далеким прошлым. И что видели они — звезды, бывшие свидетелями всех тех эпох, что Повелитель Кошмаров бродил по чужим снам.

Хаджар промолчал.

Демон не задавал вопроса и потому не было никакой нужды на него отвечать.

— Я удивлен, что ты ничего не спрашиваешь, — голос Хельмера не таил ни тени иронии или сарказма. Разве что что-то, смутно напоминающее человеческую тоску. Хаджару, в последнее время, стало часто казаться при их коротких встречах, что демон тосковал.

Сильно тосковал.

И, может, эти жуткие прорези на его плаще появились вовсе не потому, что… Хаджар, если честно, не знал почему.

— Я уже давно понял, демон, что мне нет смысла задавать тебе вопросы, на ответы которых ты не намекаешь заранее.

Хельмер не обернулся к нему. Даже не пошевелился. Он лишь стоял и смотрел на звезды, а те холодные светом омывали его серое лицо.

Хаджар знал не так много демонов, но, видит Высокое Небо, Повелитель Кошмаров был самым странным из них. Самым… может быть — человечным? Но, разумеется, это все лишь маска — эдакая вуаль, которая позволяла хищнику лучше скрываться среди своей добычи.

Не стоило забывать, что главным искушением для слуг и детей Князя всегда являлись, являются и буду являться — души людей. Хаджар знал это. Знал хорошо. Из-за этого погибла его тетя, а его родной дядя убил своего брата — отца Хаджара и его мать, погрузив родину в кровавую пучину хаоса.

Вот что такое — демоны.

Огромный гнойник на теле Безымянного мира.

Впрочем, как и боги.

Как и духи.

Как и все те, кто считал себя лучше и выше людей.

— Мне нравилось гулять по этим набережным, — вдруг, неожиданно, произнес Хельмер. — По гранитным мостовым. Смотреть на черную реку и думать о чем-то о своем. Вечность и Бездна, я даже не помню, о чем я думал. Помню лишь, что я полюбил то небо. Такое же серое, как и… — Хельмер дотронулся до лица, а затем надвинул шляпу чуть глубже. — Не люблю я север, Хаджи, дружище. Он всегда нагоняет на меня меланхолию. Заставляет думать, будто у меня есть душа. Вот только у демонов нет души. Как и богов.