Тело Виньямара исчезло, я встаю в центр алтаря и чувствую, как от каждого из моих спутников ко мне тянутся нити, веревки, канаты… Мы — единое целое, а я — центр этого единства. И в голове у нас только одно желание на всех: «Пусть в Истейлии вновь все будет так, как было до войны!»

Мы так долго были вместе, смотрели на Рикиши, страдали вместе с ним, сочувствовали ему. Поиск славы, новых территорий, попытки кому–то что–то доказать… Все ушло, отброшено в сторону, а главное — это возродить города, вернуть в них людей, восстановить страну. Истейлы достойны того, чтобы снова заселить этот мир. И мы все хотели этого. Все, даже Лаирасул. И пусть драконы, что хотят с этим, то и делают. Но наше единое, общее желание звучало так: «Пусть Истейлия возродится!»

Глава 55

Когда кровь в голове перестала пульсировать, и уровень адреналина несколько понизился, мы расслабились, выдохнули и огляделись. Было ощущение, что мы внутри белого кокона. Стены начинали плавно скругляться где–то на высоте трех метров, а все помещение было ощутимо просторнее того, в которое мы ввалились, разгоряченные битвой и плохо соображающие уже, что происходит. Еще, все стены были украшены рельефными рисунками. Прекрасно узнаваемый Аркат, стоящий на задних лапах и поднявший вверх одну из передних, как будто призывающий к вниманию, и толпа бородатых гномов вокруг него. Шаласса, выныривающая из волн, окруженная русалами и русалками. А на берегу, на высоком троне — нагиня в короне, и вокруг нее несколько нагов в шлемах и с копьями. Нагиня склонилась перед драконицей, но создавалось ощущение, что это ненадолго.

— Наги не сразу приняли покровительство драконов, — пояснил подползший ко мне Шакрасис. — Сначала было много битв.

— Мамуль, я ценю твою тягу к искусству, но ты не знаешь, как нам вернуться обратно, в ту чудную поросшую мхом норку? Я, конечно, гном, а не хоббит, но там мне было уютнее. Здесь чистенько, светленько, но мрачно как–то.

— Вот любуюсь на барельефы и заодно думаю, что делать дальше, — успокоила я Ярима.

— На барель… что? — уточнил гном, нервно оглядываясь. Странно, но, похоже, только мне нравилось находиться в этом храме. Остальные были заметно напряжены и старались держаться вместе.

— Барельефы. Так называют выпуклые картины на стенах, — пояснила я, перейдя к следующей запечатленной в камне истории.

На ней Илат вместе с джинами, в виде слегка размытых пламенем или ветром огромных чудовищ, атаковал собакоголовых монстров под предводительством такого–же собакоголового восьмилапого существа с крыльями, побольше чем у дракона.

— Анубис со своей армией, — ответил на мой незаданный вопрос Шакрасис. — Тоже довольно древняя легенда. Будто бы один из судей мертвых возомнил о себе слишком много и вызвал на бой самого дракона воздуха. Разумеется, бог проиграл и был изгнан в другой мир, а его почитателей, псоголовцев или кинокефалов, как они сами себя называли, полностью уничтожили, чтобы ослабить Анубиса и не дать им его вернуть.

— То есть это бог из другого мира, ненавидящий Илата? — уточнила я, внимательно разглядывая картину. Среди джинов то тут, то там мелькали крылатые и рогатые человекоподобные — демоны.

— Ну да, — наг нахмурился. Похоже, у него в голове тоже запустился процесс складывания информационного пазла. — Слушай! Там, по легенде еще как раз после этой битвы и были созданы истейлы, как плата демонам, участвовавшим на стороне дракона. Один из демонов больше всех отличился, и ему разрешили населить своими потомками целую страну. Ну, ты помнишь, раньше мир был един и только потом на три части разбился?

Я кивнула, чувствуя жуткий зуд, от желания срочно поделиться с кем–нибудь информацией, и выяснить, правильным ли путем я мыслю. Возможно, этот несчастный Анубис, тезка древнеегипетского бога, уже давно сгинул. Ну, а если нет? Значит, у нас есть подозреваемый — бог, который очень хочет уничтожить Илата и заодно всех остальных драконов. Наверное, они там и без меня до этого додумаются, конечно. Хотя обидевшие забывают о нанесенных обидах гораздо быстрее, чем обиженные.

В любом случае — надо кое–кому намекнуть на замеченные мною совпадения, а значит, пора обратно. Вот только как?

Следующие полчаса мы бродили по храму в поисках намека на то, как же нам переместиться. И вокруг алтаря собирались, и прыгали по нему, Ярим с Джиди даже сплясали что–то, пока настроение еще было более–менее соответствующее. Но в какой–то момент нам всем стало очень неуютно и страшно — а что, если мы тут останемся навсегда? Выполнили свое предназначение и все, в расход?

Клим, обернувшись единорогом, несколько раз попробовал пробить стены храма, но потом уселся в центре алтаря, обняв колени и уткнувшись в них лицом. Ярим и Джиди тоже пригорюнились в обнимку, неподалеку от друга. Шакрасис устроился возле барельефа с Шалассой, Бхинатар и Рикиши присели у стены, на корточках, рядышком.

— Мамуль, ты у нас главная по болтовне с богами. Попробуй связаться с ними, а?! Если им одного длинноухого мало, мы можем еще сходить наловить. Наверняка, тут зайцы водятся…

Лаирасул, тоже сидевший у стены, но отдельно ото всех, зло зыркнул на супертактичного, как всегда, гнома. Но тот ответил эльфу прямым честным взглядом:

— Слышь, я понимаю, что тебе отца жаль, но он бы нас жалеть не стал. Ни одного. Только и делал, что подставлял раз за разом. Так что я бы на твоем месте переживал не о том, что кругом все твоего папашу не любят, а о том, чтобы на тебя косо смотреть не начали. А то яблоко от яблони…

Джиди с размаху залепила Яриму затрещину и извиняюще улыбнулась эльфу:

— Не обращай на него внимания, это у него от клаустрофобии. Стресс. Сам не очень понимает, что несет.

Гном поиграл желваками, косо посмотрел на Джиди, потом на Лаирасула, нахмурился и, явно, приготовился продолжить говорить гадости, только теперь уже на почве ревности. Но, неожиданно, в самый последний момент передумал и, спрыгнув с алтаря, подошел и протянул эльфу руку.

— Мир?

Лаирасул, уже вскочивший, напряженный и готовый к драке, глубоко выдохнул, слегка расслабляясь.

— Мир. Никогда не думал, что назову другом дроу, но за то время, что мы прожили вместе в сфере у джинов, Чхар им стал. И… — юноша махнул рукой, как