Мейр говорил, что хварды – редкостные задиры. С таким дикарем Илою, наверное, приходится несладко. Хварды вспыльчивые, самолюбивые, гонористые. Одно слово – звери. Правда, лишь наполовину. Но от этого грустно вдвойне, потому что звери на самом деле не умеют ни мстить, ни затаивать злобу. На это, по-моему, по-настоящему способен лишь человек. И вот этот-то человек и будил сейчас звериные инстинкты, заставляя полукровку ревновать и срывать на мне злость.

– Чего уставился? – с угрозой прорычал оборотень, остановившись в трех шагах. – Ты здесь никто, понял? Ярмарочные фокусы оставь для столицы, чужак. А здесь война. Ежедневная и кровавая, в которой выживают не сильнейшие, а самые изворотливые и быстрые.

– Ты прав, – наконец разлепила я губы. Ноющий со вчерашнего утра висок сделал меня неразговорчивой и раздражительной. – Зачем быть сильнейшим, если любой дурак способен взять арбалет и пустить болт тебе в спину?

У хварда кровь бросилась в лицо, а из-под верхней губы поползли волчьи клыки.

– Что ты сказал?! – Голос у оборотня изломался и стал рычащим, грубым, еще более хриплым, чем раньше.

Я спокойно на него посмотрела.

– Что слышал.

И тут хвард, оправдывая свою славу, самым некрасивым образом сорвался. Будучи не самым терпеливым существом, он ринулся вперед, одновременно вскидывая правую руку и целясь мне в лицо отрастающими когтями. Кажется, решил, что я пытаюсь его оскорбить. Тогда как на самом деле я лишь сказала сущую правду: не надо быть сильнейшим и могучим – порой даже слабый может отыскать щелочку в прочных доспехах и обрести достаточно мужества, чтобы туда ударить. Порой побеждает не сила, а хитрость. И порой надо уметь прятать собственную силу, чтобы никто не догадался, что у тебя в рукаве есть далеко не одно секретное оружие.

При виде летящего навстречу хварда я только вздохнула. А потом отошла в сторону, чуть отклонилась, перехватывая чужое запястье. И, развернувшись вместе с оборотнем, скрутила его буквой зю. Так, чтобы пролетев по инерции еще один шаг, он вздрогнул от боли в вывернутом плече и припал на одно колено, уткнувшись носом в грязную мостовую.

– Ну? Успокоился? – так же спокойно спросила я, наклонившись к самому его уху. Но вместо ответа услышала лишь глухой рык и едва не отшатнулась, когда вместо лица ко мне повернулась дикая харя, еще наполовину остававшаяся человеческой, но уже стремительно меняющаяся в худшую сторону.

Хвард перекинулся так быстро, что я и глазом моргнуть не успела. Вот только что смотрела в карие человеческие глаза, а теперь вместо них осталась только звериная желтизна, в которой с угрожающей скоростью разгорались искорки подступающего безумия. Правда, почему-то не желтые, а изумрудно-зеленые. Страшноватые. Смертельно опасные. Которые наглядно говорили о том, что Лок уже перешел за грань, где сохранялось что-то человеческое. Не зря он сейчас дрогнул всем телом. Не зря весь изломался, не смущаясь тем фактом, что я по-прежнему держала его за плечо… в смысле – уже за холку. Наконец вырвался целиком, стряхнул с себя ставшие ненужными доспехи и, все еще стоя на задних лапах, которые быстрее лавины покрывались густой серой шерстью, снова накинулся.

Поскольку он стоял очень близко, а я опоздала отступить, то сделала первое, что пришло в голову – отмахнулась, отвесив озверевшему рейзеру сочную оплеуху и отбросив его на три шага в сторону. Одновременно с этим всполошились и остальные рейзеры, потому что обезумевший от ярости зверь – это уже не шутки. А мгновением позже распахнулась входная дверь, выпуская из дома тех двоих, кого я недавно искала: Илоя и его верзилу-напарника, у которых при виде приятеля перекосились лица.

– Лок, стой! Не смей, кому сказано! – гаркнул Илой, первым кинувшись наперерез оборотню.

Я отступила на шаг, спиной чувствуя поддержку Лина, и краем глаза увидела, как следом за верзилой из дома выскользнул крупный пес. Фэйр оскалился, завидев, как в нескольких шагах от меня поднимается с земли огромный волчище. Уверенно сбежал с крыльца, загородил меня собой и, встопорщив такую же серую, как у оборотня, шерсть, угрожающе зарычал.

– Лок! – Не добежав до приятеля всего пары шагов, Илой остановился и примиряюще выставил руки. – Лок, не надо. Ты не должен этого делать.

Его голос стал осторожным, ровным, без паники, как секунду назад. Так дрессировщики говорят с обозленным или раненым зверем. Так психиатры успокаивают особо буйных больных. Однако горящий взгляд волчьих глаз его даже не задел. Утробно урча, зверь мимоходом пробежался по исказившимся лицам рейзеров, на краткий миг остановился на взъерошенном фэйре. Опасно вспыхнул, признав в крупном псе достойного соперника, но потом мазнул по хищно прищурившемуся Лину, напрягся, понимая, что с этим «зверем» что-то не так, а потом зацепил меня и…

– ЛОК!

Я вздрогнула от резкого окрика, но волк даже не шелохнулся. Он стоял, позабыв обо всем на свете, и неверяще смотрел на меня. А потом втянул ноздрями воздух, поймал в нем что-то новое. Наконец испуганно поджал хвост и с тихим взвизгом рухнул на живот, униженно выворачивая шею.

«Ну вот, приехали, – с отвращением фыркнул Лин, пряча зубы. – Кажется, он тебя узнал».

– Твою ж мать… – Мне хватило одного взгляда, чтобы сообразить, в чем дело, и с досадой отереть о штанину левую ладонь, которой я так неосмотрительно засветила оборотню по шее. – Кто тебя просил лезть, придурок?!

Под ошарашенными взглядами я сплюнула. С горечью отмахнулась, когда волк в ответ слабо заскулил, и раздраженно дернула плечом.

– Идем, – тронула я притихшего фэйра, даже не желая гадать, что тут сейчас начнется. – Мне нужен Фаэс. И его совет. В первую очередь насчет того, что делать с этим болваном.

Собака метнула на сжавшегося хищника уничижительный взгляд и с достоинством потрусила прочь. Рейзеры ошарашенно переглянулись. И еще больше оторопели, когда лежащий на земле оборотень не только не кинулся следом, но пристыжено прижал уши к голове, вжался еще глубже в землю и так жалобно заскулил, что даже мое сердце не выдержало.

– Чего тебе, ирод?

– Уа-у-у-у! – умоляюще проскулил волчище. Еще был: леса хвардов – это всегда леса. А они, как и Эйирэ, уже больше полугода принадлежали мне. Так что не на рейзера он сегодня лапу поднял. И не на Фантома, вставшего ему как кость поперек горла, нет. Он на Ишту недавно скалился. И Хозяина своего убить пытался.

Поэтому я только сузила глаза и холодно сказала:

– Сгинь с глаз моих, предатель. А вздумаешь рот открыть, расстроюсь.

– У-у-у, – всхлипнул хвард и в отчаянии уткнул нос в землю. Но я все еще сердилась, поэтому захлопнула дверь и, не желая ничего пояснять,