На несколько секунд меня остановил собственный хриплый, сухой кашель. Показалось, будто еще немного и легкие выхаркаю, но пронесло. Зато, стоя на месте и волей-неволей вращая головой, увидел, что обстановка не прямо уж совсем херовая. Девки помогали друг другу, мой транспорт прямо сейчас выводил обгоревшую сестру — в таком-то дьявольском освещении ее раны выглядели отвратительно притягательными. Блестели в языках пламени, обнажив красную плоть, сливались с прилипшей к ним обгорелой одеждой. Волосы вообще к черту. Но — волчица шла, пусть и опираясь о плечо.

— Надеюсь, медицину вы не проебали, — прохрипел я в гарнитуру. — Кто-нибудь пусть сбегает на склад, остальным оставаться с ранеными.

И продолжил путь. А то чего-то бедро припекать стало. Тут идти-то осталось несколько метров, дойду.

Вблизи увидел, что рядом с землянкой и правда никого. Даже чуть крюк сделал, чтобы за нее заглянуть — не, никаких там обгорелых тел, только очаги скопившегося в ямки пламени. Вот вход был перекрыт натуральной стеной.

Ну, это мне не помешает. Тем более, что сквозь лижущие бревна языки огня я увидел, что внутри кто-то есть. Помимо автоматона.

Вперед, на выручку. А эмоции посидят где-нибудь в самой глубокой дыре моего мозга — сейчас не время чего-то чувствовать, сейчас время действовать.

Подойдя практически вплотную к огненной стене, я протянул к ней ногу. Нога болезненно затрещала. Но я-то упорный. Недолго думая, я стал закидывать горящую жижу землей — словно ребенок на пляже. Вся нижняя половина тела вспыхнула в протесте — и подчинилась.

Собственно, тактика оказалась на удивление эффективна. Или попросту логична — лишить огонь воздуха. Огонь, правда, чародейский… Но сработало ведь! Потушил, открыл проход в землянку — и сумел рассмотреть всех, кто туда набился.

Туда пылающая жижа не затекла — девки строили все-таки по наставлениям, иначе бы все в первый же дождь залило. Так что внутри было попросту жарко. Жарко — и мало кислорода, он-то радостно выгорал. Еще и дым набился под потолок.

Девчата же прижались к полу. Я видел ожоги на спинах, на конечностях, но сейчас не до них.

— Подъем, уходим! — крикнул я, подойдя к обожженной Альфе. — Проход открыт!

Ну, единственное, чего она сделала — продолжила дрожать да болезненно поскуливать. А еще из-под ее живота торчала небольшая лапка с сожженными волосами и блестящей розовой кожей…

Сердце пропустило удар. Штук пять ударов, наверно.

Я схватил руку Альфы, потянул, заставляя встать. Ну или хоть показать, чего она под собой прячет. Одинаково тяжело для моей ослабшей тушки.

Из-за подмышки высунулись мелкие ушки, а следом и остальная голова. Волчонок была перепугана, заплакана, вся в саже — но живая.

— Все будет хорошо, подлатаем, — сказал я все так же хрипло. — Надо только уйти отсюда.

Ну, если Альфа и остальные не хотят вставать по-хорошему — то будем тянуть за шкирку. А за неимением шкирки — за уцелевшие волосы на голове. Тут некогда пытаться достучаться до вусмерть перепуганных, тут надо их из опасности вытащить.

Получилось. Полу-вскрик, полу-скулеж, и Альфа стала подниматься, стараясь ослабить боль. Следом и ее сестренка слезла с Эльзы.

«Взяли след. Преследуем», — отчиталась Астер. Кровожадное предвкушение она не скрывала совершенно.

«Удачной охоты», — ответил я, на мгновение отвлекшись от девчат.

Для этого пришлось отпустить ту, что валялась поверх Эльзы — и, уже стоя на ногах, она моментально ринулась вглубь землянки. Аж на целый метр. Впечаталась в стену, там и осталась стоять, дрожа и поджав хвост с опаленной шерстью.

Натурально дикие звери. Всего-то огонь с неба пролился, а они уже запаниковали вовсю.

— Ты меня слышишь? — встряхнул я Альфу, все так же держа ее за волосы. — Хватит из себя зверье корчить, не до этого! Надо из пожара выйти!

Тряхнул я так, что у волчицы зубы клацнули, цеплявшаяся за нее мелочь едва не отвалилась, а в глазах у волчицы помимо панического страха еще и гнев промелькнул. Вот и хорошо! Вот и пусть злится!

— Все встаем, сукины дети! Живо, живо, нехер тут бояться! Я ж не боюсь, и вам нельзя!

Слова сомнительные, но были они подкреплены еще и делом. Слабеющими руками я заставлял волчиц встать, хиленькими пощечинами возвращал подобие разума. Избежала суровых мер только волчонок — ребенок же, да и один хрен она цеплялась за Альфу и, если не грузом, так хоть ведомой последовала бы за ней.

Всего-то хрен знает сколько — и вот они, гордые дикие волчицы, на ногах, пусть и сбились в кучку. Теперь уж натурально псины перепуганные. Да, все обгорели — кто-то сильнее, кто-то слабее. У Альфы вообще вся спина и задняя часть ног в ожогах, у Эльзы правая рука выглядела… довольно-таки так себе, самая младшая из старших вообще облысела. И, без шерсти и волос, переход условно-человеческого уха в волчье выглядел непрезентабельно.

Все живы, могут на своих двоих двигаться — значит, раны не такие уж и тяжелые. Залижут помаленьку. Ну и Марта поможет, как починим.

— Все, руки в ноги и вперед. Следовать за мной, смотреть только на меня! — приказал я, стоя перед девчатами.

А дышать-то прямо сложно становилось. Жар одинаково, казалось, обжигал и тело, и глотку. У меня с ногами тоже все не очень хорошо, судя по прорывающейся боли. Но я попросту взгляд не опускал. Шевелятся? Ходить могу? Сойдет. А увидеть, как оно там подгорело, только демотивирует.

Я выбрался на улицу. Присыпанная мною жижа не занялась, так что проход был свободен. Да и вокруг пламя чуть притихло, вроде бы. Вон, языки уже не такие внушительные и высокие, и похолоднее стали — оранжевые, в большинстве своем.

Оглянувшись, увидел, что волчицы неуверенно топчутся у порога и, разумеется, глядят на огонь. Он красиво отражался в их янтарных глазах, заполняя их животным страхом.

— Да вашу ж…

Схватил Альфу за руку и потянул к себе. Или, скорее, намекнул, потому как получилось слабо. Встретился с ней глазами, криво усмехнулся. И она сделала неуверенный шаг вперед. Следом за ней, не отставая, просеменила волчонок, кулачком держась за обожженную рубаху старшей сестры.

— Не так уж и сложно, а? — прохрипел я. — Идем уже.

«Пока нас не расстреляли к херам» — мысленно добавил я. Шанс на это, в общем-то, небольшой, тут пламя скорее мешает, чем подсвечивает — но все-таки.

Ну вот