Шрифт:
Закладка:
Потом были сутки отдыха и ожидания. И еще один день потребовался, чтобы как следует обыскать округу, убедиться, что никакая тварь не укрылась по соседству. После всего этого полагалось заняться уборкой и погребением тел. Но мысли о Кате не давали мне покоя — я будто чувствовал, что с ней случилась беда. И я сбежал из дома, взяв с собой только оружие.
* * *Кажется, я никогда не преодолевал расстояние от Плакина до Николкина так быстро, как в тот раз — откуда только силы взялись. И всё равно я опоздал.
Катя была там, где я её оставил. Только это была уже другая Катя.
Когда я поднялся к ней и открыл дверь, она забилась в дальний угол и заверещала так тонко и громко, что у меня заложило уши. Она ужасно выглядела, словно провела на чердаке не дни, а месяцы. Мне было страшно смотреть на нее, а особенно жутко выглядели её безумные, будто бы выцветшие глаза.
Я не сразу понял, что здесь случилось. Даже увидев кровь на полу, я решил, что это какая-то мелкая тварь сумела пробраться на чердак, до полусмерти перепугав Катю — и она, прибив существо, окончательно тронулась умом.
Я попытался заговорить с бывшей подругой. Но она зашипела и бросилась на меня. Несмотря на всю ярость, сил у нее осталось немного, так что справиться с ней было не трудно. Я повалил её, придавил коленом и заметил, что вымазался в крови.
— Ты ранена?
Ни укусов, ни порезов на ней не было. Кровь текла по её ногам. И когда я понял, что здесь произошло, я сам едва не сошел с ума.
У Кати случился выкидыш.
Она провела несколько дней и ночей с мертвым ребенком.
Я вдруг увидел его в куче тряпья.
Больше я не хочу ничего писать про это… Просто не могу…
* * *Мне понадобилось четырнадцать часов, чтобы вернуть Катю домой. Идти она не могла, поэтому я сперва вез её на тачке, а потом — когда тачку пришлось бросить — понес на руках. Самым тяжелым был последний километр. Я едва переставлял ноги, но отдыхать было нельзя — после передышки я вряд ли бы уже поднялся. Болело всё — кости, мышцы. Потом я свалился, и уже не смог встать. Остаток пути мне пришлось преодолевать ползком, волоча связанную Катю за собой…
Дома было проще.
Я устроил Катю около печки, силой заставил её поесть и попить. Я показал ей щенков и котят, надеясь завладеть её вниманием. Но она так и не пришла в себя — ни в тот день, ни через неделю, ни через месяц, ни через год — что бы я ни делал…
Так я остался один.
Так у меня началась новая жизнь.
15. Год пятнадцатый. Июль. Гости
Когда я только собирался писать свои воспоминания, мне представлялось, что я должен не просто рассказать историю моего выживания, но и подробно изложить всё об устройстве моего быта. Мне думалось, что важна каждая мелочь: как я ловлю карасей вершами в окрестных прудах, где я взял семена зерновых, сколько мне приходится заготавливать сена, от каких болезней пришлось лечить коз. Образцами мне представлялись две книги: «Робинзон Крузо» и «Таинственный остров» с их скрупулезными подсчетами разной всячины, добытой с разбившегося корабля, и довольно занудными лекциями, как из подручных средств получить электричество и сделать взрывчатку.
Признаюсь честно — я даже думал, что эта часть моего повествования будет важней прочих.
Но теперь я вижу, что об этом надо писать не здесь. Об этом надо писать отдельно и не так, как я писал всё остальное. Слишком много всего придется изложить — сухо и конкретно, со схемами и рисунками.
Это слишком большая работа, и сейчас я к ней не готов.
Поэтому я оставлю её на потом.
А сейчас у меня есть более срочная задача — я должен завершить свое повествование, так как последние события, которые я успел пережить, заставили меня на многое взглянуть по-новому.
И началось всё со стука в дверь — в тот самый день, когда я, отлавливая перепёлок, столкнулся с компанией гоблинов.
Ничто и никогда не пугало меня так сильно, как этот стук. Слишком долго я жил в одиночестве, свыкшись с мыслью, что уже никогда не увижу других людей.
Но они пришли — двое мужчин и женщина. Я вышел к ним только через час. Все это время они ждали под окнами около двери. И мне казалось, что это галлюцинация, морок, наваждение… Мне казалось так и на следующий день — когда они уже жили со мной. И через день. И через два…
И лишь когда я немного к ним привык, я стал замечать кое-что странное.
Впрочем, обо всем по порядку.
* * *После гибели товарищей я долго не мог прийти в себя. Что-то делал по дому, по хозяйству — но механически, бездумно. Я ухаживал за козами, кормил собаку с котятами и щенками, но совершенно забывал о себе — мог не есть два или три дня. Или ел, только не помнил об этом. Мог уйти в лес — и вернуться, так и не вспомнив, что мне там было нужно.
Подозреваю, что если бы не Катя, то всё кончилось бы плохо. Только она придавала моему существованию какой-то смысл: я надеялся, что она поправится, готовил еду для неё, проводил время в беседах с ней — жил ради
