— Сейчас, — отвечал Кларенс.

 — Скажем так, в 9, — уточнил мэр.

 После его ухода кузен мой с полчаса воображал идеальный обед. Мы, Маллинеры, любим поесть, и желудок его резонно возмущался жалким кусочком хлеба Кларенс думал о еде, что, как ни странно, и привело к спасению.

 Представляя в полубреду сочный бифштекс с румяной картошкой, а кроме того — с помидорами, он заметил, что мясо суховато и как-то отдает веревкой.

 Разум его прояснился. Он понял, что жует именно веревку, которой связаны руки, и наполовину ее проел. Надежда окрылила его. Немного передохнув, он расслабился, что и рекомендуют все поборники самовнушения.

 «Я вхожу в клуб, — сказал он про себя. — Направляюсь в столовую. Беру меню. Выбираю утку с горошком, котлеты с брюссельской капустой, куриное фрикассе, эскалоп, шницель, бифштекс, почки, спагетти, яичницу. Заказ приносят. Беру нож и вилку. Ем».

 И Кларенс впился в свои узы.

 Через двадцать минут он ходил по комнате, разминая затекшие ноги. Когда он размял их, в двери зашевелился ключ.

 Кларенс приготовился к прыжку. Уже стемнело, что было и кстати, ибо он решил, прыгнув на мэра, для начала оторвать ему голову

 Дверь открылась. Кларенс прыгнул — и, приземляясь, ощутил, что вошло существо слабого пола. А надо вам сказать, ни один фотограф не тронет женщину, разве что повернет ей пальцем личико, приговаривая: «Вот так, вот так».

 — Простите! — воскликнул он, отлетая в сторону.

 — Не за что, не за что, — тихо сказала гостья. — Я вам не помешала?

 — Что вы, что вы!

 Оба они смутились, разговор оборвался.

 — До чего же плохая погода! — начал Кларенс, решивший, что прервать молчание должен мужчина.

 — Да, правда? — откликнулась гостья.

 — Льет и льет.

 — С каждым годом хуже.

 — Вы заметили?

 — Еще бы! В теннис не сыграешь…

 — И в крикет.

 — И в крокет.

 — И в поло.

 — Просто в сад не выйти.

 — Терпеть не могу дождь.

 — Вот и я.

 — Может, в августе распогодится?..

 — Да-да, в августе.

 Успокоившись этой беседой, незнакомка сказала:

 — Я выпущу вас. Не сердитесь на папу, он меня очень любит. Но я не хочу, чтоб меня снимали из-под палки. Идите за мной, сюда, сюда…

 — Спасибо вам большое, — снова смутился Кларенс. И то, каково тут чувствительному человеку? Надо бы снять эту добрую девушку, но деликатность не позволяет завести об этом речь. Словом, они пошли вниз в полном молчании.

 На первом перегоне его коснулась женская ручка, и женский голос прошептал:

 — Здесь его кабинет. Идите тише мыши!

 — Кого?

 — Мыши.

 — А, мыши! — сказал Кларенс, налетая на какой-то пьедестал.

 Обычно на них стоят вазы. Стояли они и сейчас, до той секунды, когда раздался звук, какой произвели бы десять сервизов, роняемых на пол десятью служанками. Дверь распахнулась, хлынул свет, перед беглецами предстал мэр, с револьвером в руке и очень страшный.

 — Ха! — сказал он.

 Но Кларенс смотрел не на него. Он смотрел на его дочь.

 — Вы! — вскричал мой кузен.

 — Хоро… — начал мэр.

 — Вы! Наконец-то!

 — Хорошенькое…

 — Я не сплю?

 — Хорошенькое де…

 — С того самого дня я ищу вас по всему городу!

 — …дельце! — закончил мэр, после чего подышал на револьвер и вытер его об рукав. — Моя дочь помогает бежать врагу семьи!

 — Папа…

 — Нет, ты мне объясни…

 — Постойте! — сказал Кларенс. — Почему вы говорили, что она похожа на вас?

 — Она и похожа.

 — Ничего подобного. Вот, смотрите. Разве у вас лицо? Подушка какая-то. А у нее… нет слов! Возьмем глаза. Истинные бляшки. Какой у вас взгляд? Тупой. А у нее? Мягкий, нежный, умный. Возьмем уши…

 — Ладно, ладно, — сказал мэр. — Как-нибудь позже. Значит, мистер Маллинер…

 — Зовите меня Кларенс.

 — Еще чего!

 — Все равно придется, когда я стану вашим зятем. Девушка вскрикнула. Мэр тоже вскрикнул, погромче.

 — Кем, зятем?

 — Да. И скоро. — Кузен мой повернулся к девушке: — Никакая сила не отвратит меня от вас, э-э…

 — Гледис.

 — Спасибо. От вас, Гледис. Я завоюю вашу любовь…

 — Не надо, — прошептала она. — Я и так люблю вас. Кларенс покачнулся.

 — Любите?

 — С той самой минуты. Я чуть не упала там, в такси.

 — Как и я. Чуть с ума не сошел. Дал шоферу три кроны.

 — Просто не верится!

 — Да-да. Я думал, это три пенса. С того дня… Мэр покашлял.

 — Значит, — осведомился он, — ваши возражения отпали? Кларенс радостно засмеялся.

 — Смотрите, какой у вас зять! — вскричал он. — Черт с ней, с репутацией, — я вас сниму!

 — Меня!

 — Вот именно. Вместе с Гледис. Стойте сзади, держите руку на ее плече. Мало того — если хотите, в треуголке.

 По щекам отца бежали слезы.

 — Мой дорогой! — рыдал он. — О, мой дорогой!

 Так пришло счастье к моему