натянутой струны, и она вся сжалась, как пружина, пытаясь сдвинуть бедра и вздыбиться как можно выше на сведенных коленях, однако рука Синдзи без труда удержала ее на месте, а его торс выпрямился, твердым сильным движением погрузив пенис между лепестками.

Головку оплела горячая скомканная мякоть внутренних губок, слишком мягкая и податливая из-за слабого притока крови и характерно выделяющаяся на фоне напряженных, едва ли не окаменевших мышц влагалища над ними. Пещерка была стиснута, словно сжатый кулак, не так туго и плотно, как анус, но твердо, несгибаемо, словно отверстие было выточено из гладкого дерева, оплетенного податливой кожицей. Синдзи поводил головкой по преддверию влагалища, собирая накопившиеся капли влаги и разминая лепестки, по консистенции похожие на продолговатые листочки из замешанного теста, только уплотнившиеся и съежившиеся, как чернослив. В глубине отчетливо проступало углубление входа во влагалище, слишком сильно сжатое, чтобы член мог свободно в него проскользнуть, но тем не менее все-таки весьма эластичное, чтобы туда можно было проникнуть силой. Синдзи хотел еще немного поиграться с киской забившейся нечеловеческой дрожью и страдальчески застонавшей девушки, чтобы сильнее размять плоть, но его ноги уже устали держать ее на весу, так что, слегка изогнув спину и присев, он направил член вертикально вверх, уткнул головку к устью влагалища и, используя вес ее тела для дополнительной нагрузки, проник в тесное гладкое нутро.

— Мха-а-а-а-ах!!! Ха-ах!.. Ха-а-а… — скривившись так, словно ей под кожу загнали сотню раскаленных игл, и брызнув слезами из глаз, разбито заревела она, с поразительной скоростью теряя силы в одном пронзительном стонущем выдохе.

Синдзи волнительно охнул, ощутив, как плотно обхватили его член стенки влагалища, сдавив его своими твердыми бугорками и смазав вязкой ослизлой влагой. Несмотря на крепкий нажим, ствол скользнул вглубь довольно легко, не встретив ни одного препятствия на своем пути, разве что кроме плотных складок плоти, в которые свернулась пещерка от чудовищного напряжения в животе девушки. Это немало удивило Синдзи — он ожидал нащупать девственную плеву, эту тонкую эластичную мембрану, но на протяжении всего погружения так и не обнаружил ничего похожего. Впрочем, восхищение от взорвавшейся феерии чувств мгновенно затмили собой этот факт — пока пенис продвигался все выше, влагалище ритмично стискивало его ствол своими гибкими эластичными стенками, будто пытаясь выжать, но делая это беспомощно гладкими и плавными бугристыми долями, оплетая в момент высшего напряжения, как внутренней полостью щупальца, и сжимаясь, трясь в попытке выдавить его из своего нутра плотными складками. Синдзи с каждым сантиметром проникновения ощущал, как сжатое, совсем еще узкое и продолговатое влагалище медленно и вынужденно принимало форму его члена, распрямляясь, словно распускающийся из бутона цветок с длинными восхитительными лепестками, лоно вытягивалось и постепенно поднималось в чреве, гладя тем самым член своей натянутой, сдавленной, но притом мягкой, нежной и крайне слабой кожицей.

Всего несколько секунд минуло, пока пенис прошел всю длину киски и окончательно ее не выпрямил, раздвинув тугие стенки и уткнувшись, наконец, в устье влагалища, прямо к шейке матки.

— Гхя-а-а!.. И-я-а-ах!!! — натужно протянула девушка, трясясь на пределе выносливости и тем самым невольно стимулируя вибрацией замерший на пике входа член Синдзи, а тот подождал, пока волна наслаждения поутихнет, и бережно приподнял ее лицо к своему.

Ее полузажмуренные глаза почти не выражали ничего, кроме чудовищной, сокрушающей боли, льющейся даже не с низа живота, а откуда-то из груди, прямо из мучительно стучащего сердца, бьющегося так сильно, что с каждым ударом небольшая приплюснутая грудка девушки всколыхивалась, как от легкого щелчка. По щекам заблестели новые ручейки слез, зубы то сжимались, то разжимались, выдавливая новую порцию стонов, но сквозь агонию девушки Синдзи вдруг ощутил, как медленно, равномерно стало слабеть давление в ее киске, как отпускали стиснутые и будто с омерзением выталкивающие из себя член мышцы влагалища, и как по головке засочилась мягкая теплая жидкость, капля за каплей позволяя тому все свободнее чувствовать себя в лоне. Еще мгновение — и Синдзи уже показалось, что, несмотря на все такое же сильное сжатие, его пенис теперь сможет свободно скользить внутри, тереть переливающиеся ребристые стенки пещерки, стучаться кончиком о шейку матки и с хлюпаньем месить внутри густую, хоть и скудную смазку.

И тогда он опустил руку на голову девушки, утопив ладонь в волосах и обхватив затылок, осторожно поцеловал ее сухие дрожащие губы, почувствовав жар на напряженном лице, и начал очень медленно и плавно водить членом внутри — сначала подавшись назад, едва не вывалив головку наружу, но вовремя толкнув его обратно внутрь, вновь разведя успевшие схлопнуться стенки влагалища и снова натянув ставшую чуть податливее плоть. Из киски засочилась тоненькая струйка влаги, и девушка натужно застонала, опять разразившись плачем, но на этот раз тихим и насадным, словно уже перешедшим границу безнадежного отчаяния. Ее напряжение в бедрах с каждым ударом члена о матку слабело, отдаваясь судорогой в основании живота, и спустя минуту силы сначала покинули ее ноги, отчего те забавно вывернулись на из-за привязанных к поручням ступней, затем спало и давление в животе, сделав киску волнующе мягкой, легкой и подвижной, а потом сдалось и само влагалище, став похожим на тянущийся, словно жвачка, и мягкий, как зефир, продолговатый комок эластичной плоти, легко принимающий форму члена, уже не выталкивающий, а всасывающий его, и скользящий по стволу перекатистой мякотью. Ее киска сдалась, исчерпав все силы, овладеваемая все стремительнее проникающим в тело членом она потеряла способность к сопротивлению, покорно приняв трущийся внутри стержень и смиренно вбирая всю его длину, сжимая в верхней точке, словно поглаживая, а затем всасывая на выходе, как будто в полости образовывался вакуум.

Синдзи тяжело задышал, ощущая все это с каждым ударом члена, чувствуя, как с его яичек закапала просочившаяся влага, ощущая колыхание ее грудок и дрожь бедер на себе, слыша ее всхлипывающее дыхание и смотря прямо в ее опустошенные, разбитые и изможденные глаза, потерявшие будто волю к жизни и погрузившиеся сами в себя, видя там лишь бесконечную пустоту. И тогда Синдзи, не переставая водить членом в киске девушки, стал гладить ее волосы, стал усеивать легкими поцелуями ее все еще сохранившее маску муки лицо, гладить живот и спину свободной рукой, растирать ее покрывшуюся мурашками кожу и конвульсивно сокращающиеся мышцы на теле, пока по нему не начала распространяться теплота, внутренний жар, который явственно ощущался где-то в глубине киски — вынужденный и глубоко отвратительный. Это можно было понять по взгляду девушки, который через полминуты из разбитого и сокрушенного начал наполняться горечью