– Вторая записка: «Поймайте меня».

– Это не просьба, а издевка. Автор не верил, что мы его поймаем. Самомнение не позволяло.

Я промолчала, вспомнив властный голос Бет, голос богатой девочки, вспомнив, как она раздавала указания тоном человека, у которого есть деньги и который привык, что ему подчиняются.

– Бет была непонятно что за птица, – продолжил Блэк. – Не жена, не мать, не дочь, даже не enfant terrible – избалованный ребенок, что бы ни твердила молва. А раз она неизвестно кто, значит, может оказаться кем угодно. Не охотница за мужчинами или деньгами, вообще ни за чем. Увлекалась выпивкой, но не наркотиками или азартными играми. Красивая, умная, холодная. Собранная, не поддающаяся давлению – и это в двадцать три года. У нее были средства и возможности. Машина и отсутствие алиби. А потом мы провели баллистическую экспертизу, и она показала, что оружие, из которого убили Армстронга и Верхувера, было использовано преступником во время ограбления, когда погиб отец Бет. Ей тогда было девятнадцать.

Всерьез они приняли меня только тогда, когда подумали, что я могу вышибить им мозги, говорила мне Бет. Это был единственный раз, когда я их напугала.

– У нее не было мотива ни для одного из убийств, – заметила я.

– Мотив не обязателен, – ответил Блэк. – Послужив в полиции, начинаешь понимать такие вещи. Ответ на вопрос «почему» есть далеко не всегда, особенно если убийца неизвестен. После дела Леди Киллер я работал следователем много лет, и у меня было много дел, которые я так до конца и не понял. Но тем не менее закрыл их.

Ну да, он работал и над делом Шерри Хейнс, подумала я и опустила взгляд на кофейный столик. Копы умеют читать мысли, а я не хотела, чтобы он догадался, что у меня на уме.

Я прокрутила его слова в голове. Детектив Блэк очень осторожен. Он говорит о Леди Киллер и о Бет. Но не объединяет их в одном предложении.

– Вы не считаете ее виновной, – сказала я и поняла, что вывод верный.

Подняв голову, я посмотрела Блэку в глаза и почувствовала, что от его взгляда ничего не укроется.

– Я был детективом, – сказал он. – Видел то, чего никому не захочется видеть. Я был там в тот первый вечер, когда нам сообщили о теле Томаса Армстронга на обочине дороги. Я всю жизнь боролся со злом. Неужели вы думаете, что я отвечал бы на звонки Бет Грир и выполнял ее просьбы, если бы считал ее убийцей тех мужчин? Думаете, я смог бы поддерживать какие бы то ни было отношения с серийной убийцей?

Поразительная убежденность, даже теперь, столько лет спустя.

– Нет, – ответила я. – Не думаю.

– Я много месяцев изучал Бет, – продолжал Блэк. – Вытаскивал на свет все подробности ее жизни, потому что кто-то ведь застрелил Джулиана Грира, а потом использовал этот же пистолет, чтобы совершить другие убийства. Получив результаты баллистической экспертизы, мы с Вашингтоном откопали все, что только могли, на Джулиана Грира. Искали связь. Убийство Грира выглядело как обычное ограбление дома – задняя дверь взломана, Грир застрелен на кухне, бумажник и наличные украдены. Это случилось в воскресенье в одиннадцать утра. Мариана была в бридж-клубе, а Бет сказала, что поехала по магазинам. Ее алиби никто не проверял. – Он покачал головой. – Я изо всех сил старался понять, может ли девятнадцатилетняя девушка застрелить отца, а затем инсценировать ограбление. Это потребовало бы тщательного планирования, хладнокровия и ненависти, зревшей не один год.

– Может, отец издевался над ней, – предположила я.

– Вот именно. Мы с Вашингтоном досконально его проверили. Он оказался чист. Судя по всему, несчастлив в браке, и только. Больше мы ничего не нашли. Врагов у него не было, ни личных, ни в бизнесе. Его бывшая секретарша плакала, когда мы с ней говорили. Никак не могла смириться с его смертью. Называла Джулиана чудесным человеком, но Мариану ненавидела. Говорила, та сломала ему жизнь.

Я задумалась, поскольку ничего не знала о родителях Бет, за исключением того, что оба погибли слишком рано. Бет говорила, что не хочет закончить как мать – нет, боится закончить как мать. По ее словам, Мариана оказалась в ловушке. То есть Бет говорила о ней сочувственно, в отличие от секретарши.

– Значит, вы так ничего и не выяснили, – сказала я.

– Хорош детектив, да? – В его голосе звучала глубокая печаль, словно он на протяжении тридцати лет не раскрывал преступлений и не спасал людей. – Эти два дела связывает только Бет. Она жила в этом доме, а свидетель видел ее на месте убийства Верхувера. Дело в итоге оказалось мне не по зубам. А может, Бет меня перехитрила.

– Тем не менее серийной убийцей вы ее не считаете. – Голова у меня шла кругом. – Ничего не понимаю.

– Вот вы и познакомились с делом Леди Киллер, – сухо заметил Блэк.

Я молча терла глаз и думала. Блэк прав, баллистическое совпадение означает вовлеченность во все это Джулиана Грира. В определенном смысле его можно назвать первой жертвой Леди Киллер.

– Секретарша еще жива? – спросила я, не открывая глаз.

– Понятия не имею, – ответил Блэк. – Тогда она была молодой женщиной.

– Как ее звали?

– Сильвия Бледсо.

Разумеется, он помнил ее имя даже через сорок лет. Бывают такие копы. Я опустила руки, открыла глаза и обнаружила, что он пристально смотрит на меня. Его лицо выражало спокойную радость и отеческое участие. Отец на меня так никогда не смотрел. Его лицо было либо сердитым, либо страдальческим.

– Вы собираетесь с ней поговорить, да? – спросил Блэк.

– Могу попробовать, если она жива.

Он повернулся к кухонному шкафчику, порылся в нем, достал блокнот с ручкой, что-то написал, вырвал листок и протянул мне. Это был номер его телефона.

– Материалы дела я вам дать не могу, правила не позволяют. Но если у вас возникнут вопросы или понадобится моя помощь, звоните в любое время. Я расскажу вам все, что смогу.

Я взяла листок.

– Почему вы мне помогаете? Из-за Бет? – Мне не нравилась эта идея – что Бет стоит за всем, что я делаю, дергает за ниточки.

Впервые за все время лицо Блэка стало жестким – лицом того, кто без страха противостоял худшим представителям рода человеческого.

– На эту встречу я согласился потому, что хотел познакомиться с единственным человеком, по поводу которого мне позвонила моя главная подозреваемая. Но я помогаю вам по другой причине. Потому что вы «девочка А».

– Кто? –