Шрифт:
Закладка:
Таким образом, вопрос о военном вмешательстве Англии в египетские события не вызвал сопротивления у большинства членов либерального кабинета. В целом, касаясь причин принятия либеральным правительством У.Гладстона решения об оккупации Египта, нельзя, на наш взгляд, сводить их к какому-либо одному фактору. Позиция либерального кабинета определялась целым комплексом причин как социально-экономического, внутриполитического, так и внешнеполитического характера. Можно выделить несколько называемых историками причин: во-первых, вынужденность действий кабинета либералов, т. е. в стране существовало сильное давление, которое толкало либералов на проведение жесткого курса в отношении восставших арабов (буквально – «шаг за шагом либеральное правительство подталкивалось к оккупации Египта»). Во-вторых, действия либерального кабинета были обусловлены тем затруднительным положением, которое сложилось в Египте в начале 80-х гг.: беспорядки, анархия, угроза жизни и состоянию живущих там европейцев. В-третьих, в рассматриваемый период египетские события связывались современниками с судьбой Суэцкого канала (акции которого были приобретены Б.Дизраэли в 1875 г.) и безопасностью путей в Индию. Русская газета «Московские ведомости» в июне 1882 г. писала: «Для Англии во всем Египте важен только Суэцкий канал, то есть безопасное сообщение по нему с Индией…»[242].
При анализе мотивов принятия либеральным кабинетом решения о бомбардировке Александрии и оккупации Египта необходимо учитывать и тот факт, что в Англии существовали силы, которые были заинтересованы в более твердой политике по отношению к этой арабской стране. К ним можно отнести британских кредиторов – владельцев акций Компании Суэцкого канала, судовладельцев и собственников пароходных компаний. Их заинтересованность в стабильном положении страны была огромной. Сам Гладстон являлся держателем акций египетского займа (в декабре 1881 г. они составляли 37 % от его портфеля ценных бумаг[243]). Поэтому финансовый фактор в определении египетской политики либерального кабинета играл, пожалуй, немаловажную роль. Ч.Дилк, кстати, замечал 4 июля 1882 г. в своем дневнике: «Существует мнение среди огромного большинства либералов, что интервенция в Египет предполагалась с целью защиты канала, но если мы будем строго придерживаться требований компенсаций нам за Александрийское насилие, то такой взгляд не нуждался в том, чтобы быть принятым во внимание»[244]. Давыдов, русский поверенный в Лондоне, писал в ноябре 1882 г.: «В каждом деле, относящемся к области внешней политики, в которой замешаны интересы Англии, лондонское Сити всегда играет важную роль. Это относится и к египетскому делу, которое, хотя английские министры это отрицают, является прежде всего делом держателей облигаций»[245].
Вопросы о судьбе Египта стали предметом обсуждения на международной конференции, открывшейся в Константинополе 23 июня 1882 г. На ней было принято решение, чтобы на время ее работы иностранные державы воздержались от каких-либо изолированных действий в Египте. В то же время «военным ведомством Великобритании были изданы указы о призыве двух первых классов армейского резерва и формировании экспедиционного корпуса, который было решено отправить в Египет под командованием генерал-лейтенанта Гарнета Уолсли 27 июля Палата общин большинством голосов одобрила военный кредит в 2,3 млн. ф. ст.»[246]. Военный агент К. К. Ланц писал, что общий состав экспедиционного корпуса составил 23,987 чел. и 6,227 лошадей. 11 июля командующий английской эскадрой в Египте адмирал Сеймура отдал приказ о бомбардировке г. Александрии. Так началась англо-египетская война[247]. Военные действия английских войск под командованием генерала Г.Уолсли против египетских частей во главе с Ораби-паши, начавшиеся в августе на востоке Египта, завершились победой британского оружия в битве под Телль аль-Кебиром 13 сентября 1882 г.[248].
Либеральное руководство восприняло бомбардировку г. Александрии довольно спокойно. Гренвилль, например, назвал действия адмирала Сеймура «блестящей операцией флота» королевы Виктории, которые «несомненно усилят степень ее весомости в глазах Европы»[249]. Показательно, что либеральные лидеры, всегда и везде подчеркивавшие свою приверженность делу мира, с одобрением отнеслись к начавшейся англо-египетской войне. В разработке военной операции британских войск непосредственное участие принимали Хартингтон, Нортбрук, Чалдерс и Гренвилль[250]. У.Гладстон также с энтузиазмом занимался планированием экспедиции генерала Уолсли, о чем свидетельствовали записи в его дневнике[251]. Он считал, что в данном конкретном случае использование военной силы должно было «эффективно служить целям мира». Он говорил: «Я чувствую, что участвуя в этом, я являюсь чернорабочим в деле мира»[252]. О твердых намерениях Гладстона установить «порядок» в Египте свидетельствовало и содержание инструкций генералу Уолсли, в которых, в частности, говорилось: «Свергнуть Ораби и восстановить власть хедива»[253]. Гладстон рассматривал англо-египетскую войну как справедливую, так как, по его мнению, Англия не хотела действовать в одиночку, но египетские беспорядки и нежелание других держав предпринять совместные усилия развязали ей руки. В сентябре 1882 г. он писал своей жене: «Война была предпринята с целеустремленностью во имя справедливости, мира и свободы, и ее результаты, таким образом, во многом подчинены ее причинам и ее целям»[254].
В большинстве своем члены либерального кабинета разделяли мнение своего лидера. Дж. Гошен, например, писал лорду Гренвиллю 15 сентября 1882 г.: «Конечно, я радуюсь (будучи частью «Джинго») «престижу», который мы приобрели. Я радуюсь как экс-посол (в Константинополе с мая по декабрь 1880 г. – Т.Г.) возросшей мощи, которой мы достигли на Востоке и в международных отношениях в целом»[255]. И только Дж Брайт занял непримиримую позицию в вопросах бомбардировки Александрии и последовавшей за ней войны. 12 июля 1882 г. в знак протеста против агрессивных намерений своих коллег по кабинету он подал в отставку и вышел из состава правительства. Он объяснял свое решение тем, что предпочел рассматривать египетский инцидент как грубую ошибку правительства, а не как преступление. Он считал, что британская политика в египетских делах явно нарушала международные и нравственные законы[256].
Либеральное правительство, решившись на вооруженную интервенцию против другого государства, должно было преподнести это решение английскому обществу в приемлемой для него форме. И оно справилось с этой задачей. Давыдов сообщал в Россию в начале августа 1882 г.: «В самом деле, идея английского протектората в Египте и доктрина о том, что Англия должна следовать своим собственным интересам в решении вопроса, преуспевали изо дня в день, и члены парламента, принадлежащие к либеральной партии, открыто высказывались в этом смысле»[257]. Тезис об «оборонительном» и «охранительном» характере действий либерального правительства широко рекламировался в выступлениях его членов в
