Через воспоминание Талия почувствовала, как в груди отца словно образовался ледяной комок. Никто не бился за Феорлен ни на южном хребте, ни на крайних флангах. Эти знамена были заодно.

Годрика предали. И воспоминание наполнилось ужасом и горечью.

Картина снова потускнела и расплылась, а события замелькали так быстро, что Талия не успевала за ними. Когда временной бег снова остановился, король стоял перед группой рыцарей и стюардов, среди которых был и Деорвин. На столе, где раньше лежали карты, теперь выстроились небольшие шкатулки, внутри каждой находился сиреневый шар.

–Скачите так быстро, как только сможете,– надрывно сказал Годрик, и в его голосе слышалось отчаяние.– Как только пересечете западные ворота, каждый отправится своим маршрутом. Вас попытаются остановить, даже в нашей стране, но вы должны выполнить этот приказ. Доберитесь до Сидастры, предупредите моего сына.

Рыцари и стюарды кивнули. Воины были готовы, стюарды – нет. Лысая голова Деорвина блестела от пота, но он старался не показывать свой страх. С мрачным лицом мужчина поклонился и кивнул, как и все остальные, готовый служить и выполнить свою миссию до конца.

–Не думаю, что мы встретимся снова,– проговорил Годрик.

Король начал передавать воспоминания в сферы. За ним следовали слуги. Помещая каждый заполненный шар в шкатулку, они передавали ее одному из курьеров. Годрику оставалось заполнить последний шар, когда дверь распахнулась, и в комнату вбежал солдат.

–Лошади ждут в западном дворе, ваше величество!

–Отправляйтесь!– рявкнул Годрик.– Прорвитесь. За Феорлен!

Мужчины быстрым шагом вышли из комнаты – остался только Деорвин, который еще не получил свою шкатулку. Годрик подарил старшему стюарду прощальное объятие. После чего он потянулся к последнему шару… и воспоминание закончились.

* * *

Цвета замерцали, и Талия снова оказалась на чердаке над своей старой спальней, куда не могла добраться даже Скверна.

Принцесса упала на колени. Слезы, горячие и соленые, текли по ее лицу, попадая в рот, когда она прерывисто глотала воздух. Пальцы, державшие призрачный шар, разжались. Шар скользнул по ее ладоням, упал на пыльный пол и откатился дальше.

Талия не подхватила его. Мыслями она все еще была там, в той долине. Принцессе не составило труда представить последние мгновения жизни ее отца. Она видела, как поникли плечи Годрика, когда ушел Деорвин. Силы покинули его. Он наверняка пытался понять, что толкнуло на это Озрика, который не только предал брата, но и позволил Феорлену проиграть войну.

«Нет…– подумала Талия свирепо и мрачно. Пламя ненависти с бешеной силой взметнулось в ее душе. Даже когда Пира бушевала в гневе, девушка не испытывала такой ярости как сейчас.– Дядя Озрик никогда бы не проиграл битву».

И, конечно же, он не потерял Толлпас. Воображаемая картина возникла перед ее мысленным взором: ее отец, потерянный и сбитый с толку. Стоя на вершине крепости, он видит, как рисалианцы идут напролом, теснят и убивают его людей. Он видит, как все силы Озрика собрались на южном хребте. Быть может, он увидел, как после короткой схватки рисалианские знамена были повержены. Предатель предал и тех, и других. Возможно, тогда в ее отце вспыхнула надежда, и он даже устыдился того, что не доверял собственному брату, когда армия Озрика сокрушила фланг рисалианцев и прорвалась через их войска к крепости, как Всадники сквозь толпу упырей.

Возможно, что там, на вершине башни Толпасса Годрик приветствовал своего брата распростертыми объятиями. И Озрик сам вонзил топоры в ее отца.

Талия больше не могла сдерживаться. Когда горе и жажда мести взяли над ней верх, огонь полыхнул с ее плеч, как красный плащ. Пламя Пиры было ее пламенем. Связь нагрелась, как будто от нее зависела жизнь принцессы. Теперь Талия сама была драконом. Она сожжет это порочное место дотла, не оставив ничего, чем могли бы полакомиться даже черви.

Тяжело дыша, девушка усмирила свой гнев. Когда она упала вперед, упершись руками в пол, огонь, полыхающий внутри нее и на ее коже, погас. Весь этот день, весь год она страдала от невозможности выплеснуть свое горе, и сейчас оно вырвалось наружу. Талия снова разрыдалась. Она захлебывалась слезами, свернувшись калачиком на пыльном полу чердака.

Снаружи громко и отчаянно завыла Пира. Драконица не знала подробностей, но Талия послала свою боль через связь не только для того, чтобы Пира поняла, но и чтобы эта мука не поглотила ее саму без остатка.

Озрик убил ее отца, убил ее брата. Для чего? Чтобы занять трон? Он же сам постоянно твердил, что не хочет быть королем. Талия не понимала: почему, и этот вопрос без ответа только добавлял ей терзаний.

Рыцари и стюарды ее отца не смогли уйти далеко. Их поймали люди Озрика, или они погибли в пути. И все же один из них доставил послание, когда уже прошло больше года.

Пленные. Сам король только что сказал ей, что Леофрик заплатил большие деньги, чтобы их вернуть. Он объяснил милосердие ее брата «привязанностью к старому наставнику». Возможно, так и было. Озрик не знал, что Деорвин был захвачен и удерживался рисалианцами в плену. Вернувшись в Феорлен, единственный выживший обладатель шара выполнил последний приказ Годрика. Где сейчас Деорвин? Может, Озрик убил и его тоже.

Время шло, и неяркий свет, который разгонял полумрак небольшого пространства, проникая в узкое окошко чердака, начал тускнеть. Всхлипнув в последний раз, принцесса собралась с духом. Да, сейчас нелучшее время во всеуслышание объявить о предательстве и поставить на карту судьбу всего королевства. Но мысль о том, что Озрик сидит на троне ее брата, отравляла ей душу. Советники и двор, скорее всего, уже собрались. Пришло время действовать.

Талия схватила призрачный шар и спрыгнула вниз через чердачную дверь.

–Дело точно дойдет до кровопролития, Пира. Будь готова.

–Я всегда готова.

Талия тоже была готова – впервые за эти долгие месяцы, которые показались ей годами. Чем это закончится? Действует ли она разумно и правильно? Ей было все равно. На этот раз принцессу не мучили сомнения. Она знала, что нужно сделать.