– Только ее. Ему нравилось, что можно поговорить с кем-то, кроме нас. И он оставался самим собой рядом с ней.

Я киваю.

– Она, блин, определенно стала центром его мира.

– А потом ее у нас украли, – заканчивает он, снова глядя на меня. – Но мы ее вернем.

Да, черт подери, мы это сделаем.

– Поехали, засранцы! – кричит Ройс со двора. – Чем быстрее мы покончим с делами, тем быстрее наступит вечер!

Мы смеемся и идем к машине, но при приближении к игровой площадке настроение меняется, потому что мы знаем, что сегодня нам придется разделить ее с Грейвеном.

Как мы и предполагали, Коллинз уже бегает по площадке в экипировке для разогрева.

– Надо переехать этого мудака, – ворчит Ройс. – Могу поспорить, его колени еще никогда не касались гравия. Мерзкий ублюдок.

Кэп глушит двигатель и наклоняется ко мне.

– Что? – рявкаю я.

– Мы не знаем, что на самом деле происходит между этими двумя, – в голосе Кэпа слышится обеспокоенность. – Он собирается поиметь тебе мозги, чувак.

– Пусть делает, что хочет. Позволим ему считать себя победителем. – Я отворачиваюсь к окну. – Я уже говорил вам, парни, я никому ее не отдам. А теперь идем.

Кэп вздыхает.

– Кто-нибудь должен упомянуть о вечеринке в его присутствии.

– Об этом я уже позаботился, братишка, – Ройс хлопает его по плечу. – Мак и Лео в деле.

Идя к полю, Коллинз останавливается у дальнего конца и наблюдает за нами, уперевшись руками в бедра и пытаясь отдышаться – в старшей школе Грейвен явно уделяют мало внимания кардионагрузкам.

– Как дела, мудак? – Ройс улыбается ему, опуская сумку на скамейку.

Коллинз разминает плечи и снова начинает бегать.

Мы неторопливо раскладываем вещи и переобуваемся в кроссовки.

Как раз в тот момент, когда я встаю, приезжают остальные члены команды и тренер.

Тренер Брэйл оглядывает нас.

– Брейшо. Приехали раньше времени, как всегда.

Он переводит взгляд на Коллинза, который направляется к нам.

– Как всегда, тренер. – Я раскручиваю мяч в руке, глядя на Грейвена.

– Ладно. Скоро начнется дождь, так что сделайте один быстрый круг, а потом сразу разминка с мячом.

Команда дожидается, пока я побегу первым, затем следует за нами по периметру площадки. Мы останавливаемся в центре, как просил тренер.

Он разделяет нас на две примерно равные команды, в каждой есть игроки стартового состава и запасные. Потом в одну из команд он добавляет Грейвена, и все делают шаг назад в ожидании, мать их, моей реакции.

Тренер обводит всех злобным взглядом.

– Я сказал: играйте, – рявкает он.

Но они продолжают ждать.

Я подхожу к Грейвену, медленно и уверенно, он расправляет плечи, и уголок его губ слегка дергается вверх. Но я, мать его, волк, я чувствую запах его страха. Под этой бледной кожей и стильной причесочкой он весь дрожит, как сучка.

Он думает, что показывает свою силу, что, стоя тут вот так, он доводит нас до края, заставляя нас и всех вокруг увидеть в нем храбреца.

Однако его фальшивая личина и петушиная дерзость говорят нам намного больше.

Он совершает ошибку, но он слишком туп, чтобы осознать это.

Ни один из Грейвенов не осмелился бы заявиться сюда вот так, не будучи уверенным, что над его головой висит защитный нимб, на котором мы бы потом его и повесили, если и когда нам бы это понадобилось.

Коллинз же наверняка знает, мать его, что наш отец попросил нас подыграть ему.

Так что главный вопрос теперь: откуда и что именно этот мудак знает, чего не знаем мы?

Я швыряю мяч ему в живот. Он дергается и ловит его, словно предвидел, что я это сделаю.

– Вперед, Грейвен. – Я лениво закидываю голову назад, возвращаясь на свою позицию. – Начинай игру.

В уголках его глаз появляется напряжение. Ведя мяч, он отступает на свое место.

Остальные игроки его временной команды все еще ждут в сторонке, так что я киваю, давая своей команде понять, что мы будем играть с ним.

– Вперед, придурки, – Кэп ударяет по плечу нашего парня Мака, оказавшегося в команде-сопернике.

Вчера вечером мы поговорили с тренером и запретили ему использовать наши игровые комбинации и говорить о любых стратегиях при Коллинзе. Мы будем тренировать только всякую базовую фигню и ничего больше.

И именно это мы и делаем – повторяем базовые приемы.

Проходит полтора часа, и за это время ему удается лишь дважды дотронуться до мяча, причем один из них – свободный бросок после фола.

Он бросает гневный взгляд на тренера:

– Вы готовы рисковать победой, потакая этим придуркам и лишая полноценных упражнений всю команду? Мне необходима тренировка перед следующей игрой…

Ройс обрывает его на полуслове беспардонным наглым смехом, и все вокруг навостряют уши.

Он оттягивает переднюю часть своих баскетбольных шортов и шагает к Коллинзу.

Коллинз с напряженным взглядом наблюдает за каждым шагом Ройса.

– Следующей игрой? – Ройс снова смеется, но на его лице нет и тени юмора. – Сука, ты и вправду думаешь, что ты или твои тысячедолларовые «Фенди»[3] когда-нибудь появятся на площадке рядом с нами?

Коллинз слегка запрокидывает голову.

– Ты никогда не будешь играть за «Волков», – говорит Ройс. – И мне плевать, кто и что там говорит. Хоть тренер, хоть мой добрый старый папаша, хоть мои братья. Никогда этого не будет. Ты, дешевый понтокрут, сыграл свою последнюю игру с мячом, когда решил заявиться к нам домой. – Ройс отступает на шаг. – Тебе, блин, чертовски повезло, что нам приходится подыгрывать тебе, Грейвен, а иначе мы бы перерезали тебе лодыжки в ту же секунду, как твои ноги ступили на крыльцо старшей школы Брейшо.

Коллинз смотрит на Ройса, играя желваками, а потом расправляет плечи и встречается взглядом со мной.

Мои брови опускаются ниже по мере того, как я оцениваю его реакцию.

Я знаю, что собирается сделать этот ублюдок.

Ну же, толкни меня, мудак. Или тебе слабо, мать твою…

– Испытай меня, Брейшо, – уголок его губ приподнимается, и он делает полшага вперед. – Испытай меня сегодня, и я освобожу ее на одну ночь.

В то же мгновение я окызываюсь лицом к лицу с ним, нос к чертову носу, лоб ко лбу.

– Парни… – кричит тренер, но, так как продолжения не следует, я понимаю, что Кэп или Ройс заставил его заткнуться одним взглядом.