Эдвард окинул меня внимательным взглядом, словно пытаясь понять, не шучу ли я, затем медленно затянулся и произнес:

— В этом нет нужды, мисс Киара, я уже нашел людей, каждый из которых внес по миллиону. Благодаря этому, шахты заработают буквально на днях. Но благодарю за предложение.

Он замолчал, потушил сигарету и развернулся всем телом к окну, таким образом давая понять, что наш разговор окончен. Очень холодно, даже для английской учтивости. Нет, я не буду унижаться и умолять этого человека о спасении. Между нами все кончено, так и не начавшись.

— В таком случае, прошу простить меня за беспокойство, — разворачиваюсь и иду к двери.

Как вдруг из окна с громким криком влетают две желтоклювые майны и начинают носиться по библиотеке. Одна врезалась в высокую керамическую вазу на подставке возле меня, та зашаталась и упала, разлетаясь на мелкие кусочки. От испуга, подскакиваю и вжимаюсь в стену. Птицы носятся друг за другом, а Эдвард громкими хлопками гоняет их, пытаясь направить их полет обратно к окну. Некоторое время его попытки оставались тщетными, но наконец обе незваные гости благополучно выпорхнули, предварительно разбив еще несколько предметов на столах.

— Буйство природы в Юго-Восточной Азии всегда меня поражало, — весело заявил Эдвард, проводя руками по волосам и осматривая устроенный вокруг переполох, глаза его блестели, в миг сошел весь лоск и холодность, — уверяю вас, мисс Киара, что никакая благовоспитанная английская птичка не позволила бы себе устроить такой беспорядок.

— Мне кажется, или ваш король сражен? — озорно улыбаюсь и показываю на небольшой бронзовый бюст Георга V, закатившийся под широкий стол.

Эдвард тут же нырнул туда и водрузил бюст монарха на прежнее место.

— Долгих лет жизни королю! — воскликнул он, прикладывая руку к груди, но в глазах играло мальчишеское озорство.

Я склонилась над осколками у своих ног. Так жаль, японская керамика. На голубом небе белели тонкие линии журавлиных крыльев и расцветали ветки сакуры. Я потянулась к осколку, но едва коснулась его — одернула руку — на пальце проступила капелька крови. Эдвард уже был возле меня.

— Не нужно было трогать это, — хмурился он, беря мою руку и внимательно осматривая палец, заставляя мое сметенное сердце забиться сильнее. Достал из кармана белоснежный платок и слегка надавил в месте укола, — кровь сейчас остановится, но продезинфицировать нужно. В этой стране, любая, даже незначительная царапина, может привести к лихорадке. Я сейчас позову слуг, они принесут все необходимое.

Он говорил и смотрел на меня, каштановые пряди упали ему на лоб, руки нежно сжимали мою ладонь, а в глазах горело то самое чувство, которое я так часто видела в них раньше, теперь он снова был тем самым Эдвардом, спасшим меня от тигра, нырнувшим за мной в реку. Всю меня охватывает сильнейший трепет, и я спешу забрать руку.

— Благодарю, мистер Фейн, но не стоит беспокоиться, я в порядке.

Некоторое время я стояла, рассматривая свои туфли, чувствуя на себе взгляд его пылающих глаз, пронизывающих меня насквозь.

— Мне пора идти, — говорю, и хочу уйти.

— Почему вы пришли сегодня, мисс Киара? — спрашивает уже другим голосом, в котором я успела уловить едва заметный вздох. — Я вижу по вашим глазам, что что-то случилось. Так скажите прямо, вы можете открыться мне.

— Мой отец, — шепчу, не в силах поднять на него глаза, — он хочет выдать меня за Джона Картера.

Замолкаю и жду. Но Эдвард ничего не говорит, отходит к окну и долго смотрит в даль.

— Именно поэтому вы и заговорили о желании инвестировать в рудники? Вы платите триста тысяч пиастров, а в обмен, вы хотели бы от меня что-то получить, не так ли?

Смотрю на него — как же хорошо он слажен. Гордая, сильная фигура, излучающая энергию и силу.

— Деньги я могу получить только после брака, — отвечаю. — Это наследство моей матери и ее условия. Только после свадьбы будет выплачена положенная сумма. Саймон Картер, отец Джона, уже вложил в восстановление сахарной плантации отца пятьсот тысяч пиастров. Я хотела, чтобы часть наследства пошла в уплату долга, а оставшаяся часть…

— А оставшимися деньгами вы решили купить меня, — усмехается Эдвард, — вполне в духе семейства Марэ.

От этого ледяного тона нервно закусываю губу. Что это? Он недоволен мной? Моим поступком? Но он продиктован исключительно отчаянием.

— Жениться я на вас не могу, мисс Киара, — говорит наконец Эдвард, поворачиваясь ко мне, — так как в Англии я уже обручен с леди Кингсли, с которой собирался заключить брак по возвращении из Индокитая.

В глазах темнеет. О великий Будда, я должна была догадываться об этом, должна была понимать, с кем имею дело. Отец был прав.

— Единственный выход в этой ситуации я вижу только один — фиктивный брак.

Ладони холодеют.

— Фиктивный брак, мистер Фейн? — переспрашиваю, в горле пересохло.

— Совершенно верно, — кивает, — брак на взаимовыгодных условиях. Я помогу вам спастись от Джона Картера и получить наследство, но как только вы вступите в права, мы разведемся. Наш брак останется в Индокитае.

Облокачивается о подоконник и скрещивает руки в своей небрежной манере. Ждет моего ответа.

— Тогда я плачу вам триста тысяч пиастров… — начинаю, но Эдвард в раздражении поднимает руку, останавливая меня.

— О, прошу, не нужно. Я не такое ничтожество, чтобы брать деньги у несчастных дам. Вы останетесь при своем наследстве.

Нервно потираю лоб.

— Вы сказали, что это будет брак на взаимовыгодных условиях. Так в чем же будет состоять ваша выгода, если не деньги?

Эдвард усмехается.

— О, увести невесту из-под носа Джона Картера дорогого стоит.

За дверью нарастает шум, крики. Но я слышу их словно сквозь вату. Значит я нужна исключительно в качестве забавы, чтобы потешить свою гордость и больно уязвить соперника? Жестокая правда во всей своей уродливой форме предстала предо мной, теперь я видела, что за человеком был Эдвардом Фейн — жесткий беспринципный бизнесмен. Как же я была глупа, признаваясь тогда ему в любви! Воспоминание об этом дне обожгло изнутри, причиняя нестерпимую боль.

— Согласны ли вы на мои условия, мисс Киара? — спрашивает Эдвард, все так же пристально смотря на меня.

Я не успеваю ответить, так как дверь позади меня с громким шумом распахивается, и влетает Джон Картер собственной персоной, лицо перекошено от гнева, едва завидев Эдварда, он бросается к нему и хватает за жилетку.

— Что это ты задумал, Фейн?! — кричит яростно. — Сегодня мой агент сказал мне, что акции "Лао Рейлвейс" резко пошли вниз, и уже через десять минут кто-то