В этом, кстати, минус крутой родни. Особенно Кирсановых. Слишком они властные и уверенные в том, что лучше тебя знают, как тебе будет лучше, что делать дальше, как жить, в какой сфере строить карьеру…

И отец, и дядька, и друзья их, которые за долгие годы общения роднее многих родных стали, серьезные и крутые мужики, и я их уважаю, конечно… И мнение их уважаю.

Но жить-то хочу по-своему!

И решения принимать хочу сам! Свои! И шишки, если уж будут, тоже свои! И последствия от неправильных решений тоже мои будут!

А тут…

Тут получается, что ничего моего нет.

Работа — по блату. Квартира — по блату. Карьера — по блату…

Из всего этого моих — только спортивные достижения, да и то, где б я был, если б отец не башлял за соревнования и не ездил со мной бесконечно на тренировки в разные концы Москвы.

Ну, и учеба моя. Полностью. Вспоминаю, как отвоевывал свое право не идти по военной линии, и волосы дыбом становятся. Отец умеет давить… Но меня не продавил, и этим горжусь до сих пор, кстати.

И вот только-только я чуть выдохнул, съехал от родителей, купил себе свою блондиночку, почувствовал, что сам чего-то стою, без мощной поддержки семьи…

Как на тебе!

Обратно в стойло!

Поманили морковкой: квартира, карьера… Кто откажется? Только дурак… Я дурак?

Наблюдаю, как Марта, покачав моего братишку, скидывает его отцу. И у того улыбка до ушей, держит так нежно, а сам от удовольствия аж плавится… Говорят, поздние дети — это вообще не те ощущения, что от ранних…

Почему-то чуть-чуть дергает зрелище отца, качающего на руках своего позднего ребенка…

Он, наверно, и не помнит уже, как меня держал… Я для него — отрезанный кусок, который теперь надо хорошо пристроить, чтоб дальше все ровно было в судьбе и правильно…

Обидно?

Почему-то да…

Глупо это, по-детски так… Но обидно.

Может, реально в Питер?

Дядька Юра там рядом будет, конечно, но он не отец…

Надо подумать…

— Выпьешь? — спрашивает у меня дядя Питер.

— Нет, я за рулём, и меня… Меня друзья ждут. Вы меня просто… Ошарашили.

Мне почему-то тяжело дальше находиться среди родни, тяжело делать довольное, веселое лицо, потому принимаюсь спешно прощаться, целовать мелких, обнимать женщин, пожимать руки мужчинам.

— Что-то ты не особо рад, смотрю, — спокойно подмечает отец, и я мысленно чертыхаюсь, понимая, что где-то прокололся. Да и отец знает меня, как облупленного, чекисты бывшими не бывают, блин…

Начнется сейчас допрос с пристрастием, если начну отнекиваться…

И потому отвечаю честно:

— Я в Питер не собирался переезжать.

Отец молчит, сжимает губы, недовольный моими словами и явно считающий меня неблагодарным щенком. Но при родне ругать не собирается, конечно, только кивает и жестко советует:

— Так соберись. Не будь неблагодарным дураком.

Черт…

Так и есть.

Не только отец меня знает, я его мысли тоже могу просчитать…

Киваю, решая не ссориться сейчас и задницей чувствуя, что впереди будут еще разборки на эту тему.

Но потом, все потом!

Главное сейчас, свалить отсюда!

Прощаюсь, разворачиваюсь к двери, и вижу прямо перед собой впечатляющий бюст ведьмы Полины.

Она смотрит внимательно мне в глаза, затем легко проводит прохладной ладонью по лбу и говорит:

— Сейчас не думай об этом. Всё решится само собой, вот увидишь. У тебя диплом впереди, о нём позаботься.

И, парадоксально, мне становится легче…

Глава 14

Глава 14

В любимом моем баре шумно.

И знакомые все лица.

Привычно здороваюсь с каким-то типом, которого хоть и видел многократно в институте, но нихрена не знаю, как зовут и кто это вообще такой, потом еще с одним таким же, попутно выискиваю взглядом Мота.

Вроде как, уже тут должен быть.

Я, правда, предварительно не звонил, потому что мне не Мот сегодня тут нужен. Не развлекаться приехал.

В полумраке на меня кто-то с разбегу запрыгивает, да так резво, что реально охереваю, машинально подхватываю визжащую девчонку под задницу, лапаю автоматически… Слабовато…

— Кит! А я еще девчонкам говорю, не приедет… А ты приехал…

Она еще что-то пищит, я даже не вслушиваюсь, не понимая прикола: кто такая, почему я должен был не приехать или приехать…

Вообще, редко в девчоночий треп вслушиваюсь, все равно ничего интересного, только башку себе забивать…

Что-то лениво отвечаю, входя в образ раздолбая, легкого и ненапряжного.

Девчонка пытается меня уговорить посидеть за их столом, или поговорить в уголке, или потрахаться в туалете… Охуенное предложение! Будто я когда-то так делал. Это что за слава такая сортирного ёбаря? Откуда, главное?

На все отвечаю отказом, напоследок тискаю чуть обиженную однокурсницу, я ее узнал, пока разговаривали, на параллельном потоке учится, правда, имя так и пропало где-то в глубине памяти, но и не важно. Свободна!

Еще раз оглядываюсь, замечаю громаду Мота, лениво развалившегося на диване. Возле него две каких-то девочки, но не заметно, чтоб приятель сильно был ими занят.

Падаю рядом, здороваюсь, отказываюсь от выпивки, хотя, после сегодняшних стрессов многочисленных, было бы неплохо.

Но нихуя я сегодня не нажрусь. Нет-нет, это не тот случай. Синюю птицу счастья за жопу хватают сразу, когда она пролетает рядом.

И ловить ее надо на трезвую голову.

Пока набираю нужному человеку, ради которого я сегодня в баре и появился, успеваю ответить на пару вопросов Мота.

Не скрываю, что стал домовладельцем.

Мот кивает:

— Давно пора… Чего ждал, непонятно…

Из его ворчания становится ясно, что приятель проебал прелюдию, но уловил суть.

Мот же у нас машина, походу бронетранспортёр, через броню инфа доходит туго.

— Давай, за твою новую хату в центре! — рявкает он, радостно чокаясь бокалом, — сколько там комнат, говоришь? Четыре? Охуенно! Вот где туса будет!

Рядом возбужденно пищат девчонки, от которых информация о появлении у меня квартиры тоже не укрывается.

Мот ржет, поздравляет, спрашивает, когда новоселье, я не успеваю даже ответить, поправить его, охреневая от напора.

Мота вообще не смутило, что квартира в Москве, в двух шагах от Невского проспекта.

Название проспекта было как-то упущено и,