Обе стороны на Тамбовщине стреляли друг в друга патронами, купленными за счет французов. Когда Саша впервые об этом услышала, это знание показалось ей таким страшным, что она решила, будто ее немедленно должны убить. Но после она охолонула и поняла, что, верно, всем власть имущим этот секрет Полишинеля давно известен. А с Вершинина сталось бы заморочить ей голову, чтоб напугать и манипулировать в своих, как обычно, интересах.

Все знают, что гражданская война поддерживается иностранцами и выгодна только им. Просто поделать с этим ничего нельзя. Все зашло уже слишком далеко, примирение невозможно, война будет идти до полного уничтожения одной из сторон. Как бы ни был слаб Новый порядок, восстания еще слабее, потому уничтожены будут они.

Но не сегодня.

В конце улицы показался Васька. За ним плелся, увязая в снегу, мужичок в тулупе и валенках — так и не скажешь, что поп.

— Ты уверена, что должна обменять себя на Князевых? Нет другого решения?

Белоусов спросил таким тоном, будто интересовался, не жмут ли ей новые сапоги, но Саша заметила, как проступили желваки на его скулах.

— Я не вижу другого решения, — ответила Саша так же буднично. — Мы такой дорогой ценой купили это время… Я не могу теперь просто сидеть и ждать, чтоб оно сработало на нас. Я сделаю так, чтоб оно сработало на нас… против них! Если смогу. А потом, я слово командиру дала. Ты все еще хочешь венчаться со мной?

Белоусов через силу улыбнулся:

— Вроде бы больше не с кем. А ты не передумала?

— Даже не надейся. Я не передумаю. Никогда.

* * *

— Зря мы выехали на ночь глядя, — в который уже раз пробурчал начальник комиссарского конвоя. — Заночевали бы спокойно с четвертой ротой…

— Нет, не зря, — упрямо повторила Саша. — Я говорила тебе, Фрол: эти новости наши люди должны узнать как можно скорее, и от меня. Потому что слухи летят быстрее пуль. И какой отряд услышит о заложниках не от комиссара, может решить, будто мы скрываем от них правду. А там и до дезертирства недалеко. Мы, главное, с пути-то не сбились, Фрол?

— Да не. Две версты осталось, скоро будем. А все одно напрасно мы туда едем. Сенька Кривой много воли взял. Народец у него лихой в отряде, большевиков по старой памяти не жалуют, да и Антонову подчиняются без особой охоты. Князева уважал, было дело, а теперь… до беды бы не дошло.

— Не дойдет, — Саша плотнее запахнула платок на груди, после прижала замерзшие ладони к теплой шее Робеспьера. — Вы, как бы все ни повернулось, пальбу не начинайте только. Справлюсь с Кривым. И не с такими управлялась.

— Стой, кто идет? — окликнул часовой. Фрол назвал пароль, и отряд проехал вглубь лагеря.

— Собери всех. И Семена позови, — сказала Саша одному из людей Кривого, спешиваясь.

Собирались не спеша, заставляя ее мерзнуть и злиться. Сам Кривой соизволил выйти из землянки только спустя четверть часа.

— Чего надобно, комиссар? — спросил он хмуро.

— Такое дело, товарищи, — Саша повторяла это в четвертый раз за сегодня, перед четвертым уже отрядом. — Основные силы белых под Раненбурской мы разбили. Их армия обескровлена и полноценное наступление развернуть не сможет. Железную дорогу им теперь месяц восстанавливать, не меньше. Город Ряжск эти нелюди выморили ядовитым газом. Но и мы многих потеряли, у нас почти тысяча убитых и раненых три тысячи. Командир Федор Князев погиб, прикрывая отступление. Почтим память павших минутой молчания.

Требовать, чтоб все сняли шапки, Саша не стала: мороз к ночи усилился. Люди Кривого, вытащенные из теплых землянок, смотрели на нее хмуро, но минуту молчания прервать не решились. И их товарищи полегли в том бою.

Саша глянула на «Танк»: минута истекла. Пора было переходить к по-настоящему скверным новостям.

— Главком Антонов скомандовал отступление на юг. Ваш отряд завтра получит приказ из штаба. А сейчас я о другом вам расскажу. Видали такое уже?

Саша сняла рукавицы, заткнула их за пояс и достала из кармана листовку с двумя черными полосами поперек. Не ту, что отвезла Князеву две недели назад. Эта была из новой партии.

— Не видали мы тут ничо, — Сенька Кривой смачно харкнул на снег. — Чем еще стращать нас станешь, комиссар?

Саша глубоко вдохнула морозный воздух и обвела глазами собравшихся. Обычно она выступала перед своей армией из седла, но не теперь. Такие новости ни в коем случае нельзя сообщать, глядя сверху.

— Новый порядок стал брать в заложники семьи восставших. Их свезли в Тамбов и заперли в концентрационном лагере. Федор Князев знал, что так будет! Народная армия вывела на юг всех, кого только смогла. Матерей, жен, детей ваших. И мы не пустим врага на юг! Их хваленая бронетехника туда не проедет.

Люди Кривого мрачно молчали. Пока она говорила, они будто невзначай взяли в полукольцо и ее, и охрану. Саша подметила, как побелели костяшки пальцев у Васьки, сжимающего винтовку.

— Есть кто с Шацкого, Моршанского или Тамбовского уездов? Подходите по одному. Списки у меня при себе, хоть и неполные. Скажу вам, где искать ваших родных…

Обычно после этих слов многие делали шаг вперед. Саша искала имена их родных в списках вывезенных повстанцами, потом — в списках заложников, которые правительство распространяло по всей губернии.

— Неа, — протянул Кривой. — Не по нашу душу это. С Пензы мы.

Саша выругалась про себя. Если б она это знала, могла бы сюда и не ехать на ночь глядя. И ведь должна была знать!

— Никого нет с Тамбовщины? Ни одного человека?

— А ты в наши дела не лезь, комиссар, — Кривой шагнул вперед, к ней. — Мы сами промеж себя разберемся, кто откудова.

— Приказ главкома Антонова по Народной армии, — Саша старалась говорить уверенно и ровно. — Ежели кто решит за семью свою себя выдать, тому препятствий не чинить! Сами решайте, верить ли Новому порядку. Цену их посулам вы знаете.

Саша много видела в эти дни мужчин и женщин, прощавшихся с товарищами и уходивших менять себя на родню. В Тамбове, по донесению разведки, не успевали возводить виселицы и вешали повстанцев прямо на фонарях.

— Да без тебя решим, как нам быть и чего делать, комиссар, — Кривой нехорошо усмехнулся. — А вот к тебе у меня вопрос назрел. Личного, так сказать, свойства.

— Слушаю, — холодно ответила Саша.

— Правду бают, что ты сама к белякам переметнуться вздумала, комиссар?

Саша опешила. Откуда он знал? Она сама еще не решилась окончательно. Искала другой выход —