Шрифт:
Закладка:
Во второй период своей деятельности Гортензий выступал против законов Габиния (67 г.) и Манилия (66 г.) о предоставлении Помпею чрезвычайных полномочий для борьбы с пиратами и Митридатом (Цицерон, «О предоставлении империя Гнею Помпею», 51, 52) и был повержен Цицероном, поддерживавшим закон Манилия. В год консульства Цицерона (63 г.) он защищал Рабирия, против которого Цезарь применил закон о государственной измене (de perduellione). Рабирий обвинялся в убийстве Сатурнина, имевшем место за много лет до этого. Гортензий доказывал, что Сатурнина убил не Рабирий, а его раб. В защиту Рабирия затем выступал и Цицерон, но дело так и не было завершено, так как претор и авгур Метелл Целер прервал суд, объявив о неблагоприятных ауспициях. Затем в том же, 63 г. Гортензий (опять вместе с Цицероном) выступал в защиту Мурены, в 62 г. — в защиту Публия Сестия, в 54 г. — против Клодия, смертельного врага Цицерона. В 52 г. он выступал за Милона, и к 51 г. относится его блестящее выступление в защиту своего племянника Марка Валерия Мессалы («Брут», 328; Валерий Максим, V, 9,2), а в год смерти он успешно защищал Аппия Клавдия Авгура («Брут», 230, 324). На последней защите он, слишком разгорячившись, простудился и вскоре умер.
Гортензий был разносторонне образованным и одаренным человеком, хорошо знал историю, греческий язык и литературу (Цицерон, «Письма к Аттику», XII, 5; Сенека, «Контроверсии», предисловие; Цицерон, «Академики», II, 1; «Тускуланские беседы», I, 24). Он писал эротические стихи в духе Катулла (Геллий, XIX, 9) и дружил с поэтами-неотериками. Катулл посвятил ему свой эпиллий о локоне Береники. Кроме того, Гортензий написал по-гречески поэму о воспитании диких животных «θηροτροφετον», где он вспоминает миф об Орфее, привлекавшем диких животных звуками лиры.
Римское красноречие до Цицерона почти за три столетия прошло путь от естественности и простоты выражения до предельной риторической изощренности. В начале пути — Аппий Клавдий Цек и Катон Цензор с их суровым аскетизмом, в конце — Гортензий с его изысканностью, которую уже можно воспринимать как симптом заката классического красноречия.
Глава вторая
«Риторика для Геренния»
Многие крупные римские ораторы доцицероновского периода оставляли после себя сочинения по теории ораторского искусства. Так делали Катон Старший, Марк Антоний, Гортензий[8]. Однако их сочинения до нас не дошли. Самый ранний из дошедших до нас латинских риторических трактатов с поздним названием «Auctor ad Herennium» или «Rhetorica ad Herennium» принадлежит неизвестному автору. Этот аноним предлагает римлянам простейшие рецепты усвоения и применения на практике этого, по выражению Цицерона, сложнейшего из искусств. По мнению современных ученых, «Риторика для Геренния» — самый простой и самый разумный учебник традиционной риторики из всех, дошедших до нас от античности. Он излагает школьную риторику в доступной форме, так, как ее преподавал в Риме рядовой ритор.
Для исследователя «Риторика для Геренния» представляет собой задачу по меньшей мере с четырьмя неизвестными, ибо неизвестны ни ее автор, ни подлинное название, ни дата написания, ни адресат. Рукописи, относящиеся ко времени поздней античности (IV–V вв.), сохранили трактат вместе с риторическими сочинениями Цицерона и поэтому до XV в. он фигурировал под его именем. В этих рукописях он шел вслед за двумя книгами сочинения Цицерона «De inventione» («О нахождении», или «О подборе материала»), заставляя предполагать, что Цицерон как бы продолжил или заменил им свое неоконченное юношеское произведение. Поэтому в XII в. он получил название «Rhetorica secunda», а еще позднее — «Rhetorica nova».
В XV в. сначала Лоренцо Валла, а затем Рафаэль Регий высказали сомнение в авторстве Цицерона, и за ними пошли почти все позднейшие исследователи. Однако до сих пор в редкой работе, касающейся «Риторики для Геренния», можно встретить безоговорочное отрицание авторства Цицерона: ученые предпочитают высказываться по этому поводу с осторожностью[9]. Почти дословные совпадения технических указаний, содержащиеся в текстах обоих пособий, которые в свое время заставили древнего издателя приписать этот трактат Цицерону, завораживают исследователей. Это особенно относится к эмпирической филологии, сосредоточивающей внимание на фиксации деталей.[10] Сомнения же в авторстве Цицерона свойственны филологии, исходящей главным образом из общих культурно-исторических соображений. Они, в основном, сводятся к следующим. Ни в одном своем произведении Цицерон не упоминает о работе, которую можно было бы отождествить с «Риторикой для Геренния». Его замечание в диалоге «Об ораторе» (I, 5) о «незрелом и незаконченном сочинении» дней его юности ученые единодушно относят к незавершенному трактату «О подборе материала». Никто из позднейших писателей, грамматиков и схолиастов (Квинтилиан, Геллий, Марий Викторин, Сервий) нигде не упоминает о такой работе Цицерона, хотя Квинтилиан, например, часто цитирует трактат «О подборе материала», называя его «libri rhetorici». Главным же доводом, опровергающим авторство Цицерона, служит сама «Риторика», ее, так сказать, дух и общий колорит. В противоположность Цицерону, уже здесь, в своем раннем трактате, проявившему себя сторонником греческой философской риторики, показавшему приверженность ко всему греческому, любящему приводить примеры из греческой мифологии и истории, стремящемуся к изысканности в языке, автор «Риторики для Геренния» демонстративно подчеркивает свою антипатию к грекам и свои римские вкусы: греческую риторическую терминологию он пытается передать на латинском языке, примеры берет из римской истории и литературы, писать старается языком простым и ясным[11].
После того, как появились сомнения в причастности Цицерона к «Риторике для Геренния», в изобилии посыпались имена кандидатов в авторы. В их число попали Марк Туллий Тирон и Марк Туллий Лаврея — вольноотпущенники Цицерона, Марк Антоний Гнифон и Луций Элий Стилон —
