– Ты ведь понимаешь, что солнце скоро сядет, да? – Девон указал на её очки, а я шагнул вперёд со своей чёрной кредиткой.

– Я за всё заплачу, – сказал я. Кассир приподняла брови, когда мы все принялись срывать с одежды бирки.

– К твоему сведению, – прошептала Элизабет под тихий писк сканера, – я знаю, что скоро стемнеет. А ещё я знаю, что Эрик видел мое лицо, а мне меньше всего хочется звонить родителям и велеть им эвакуироваться из квартиры. У нас дома нет статей конфедерации.

– Конституции, – пробормотал я.

Я старался не вслушиваться в то, какую сумму в итоге назвала кассир. Мне ещё предстояло как-то объяснить папе, что я волшебным образом сжёг его пентхаус на Сентрал-парк Вест. Ну ладно, не я, а магический парень, который хотел меня убить, но от этого потеря Шато не делалась менее горькой. В сравнении с этим долг в несколько сотен долларов по кредитке – просто ничто.

Когда мы спускались на эскалаторе обратно на первый этаж, Девон встал так, чтобы мы с Элизабет оказались рядом.

Я оглянулся на него, и он подмигнул мне.

Нужно что-нибудь сказать.

Я понимал, что надо что-нибудь сказать. Самое время сказать что-нибудь крутое о колдовстве, или что я обязательно её защищу, или хотя бы просто: «Ого, Элизабет! Выглядишь просто потрясно!» Но нет. Я вышел бок о бок ней из торгового центра и зашагал по тротуару, не произнося ни слова. Потому что такой вот я неудачник.

Мы свернули на север, и я остановился. Девон не успел затормозить и налетел в меня, но я был настолько ошеломлен, что даже не шелохнулся. Чёртов цветочек возвышался над Центральным парком.

Вдоль дороги выстроилась вереница новостных фургонов. Прохожие стояли, запрокинув голову к голубому исполину. Это было похоже на сцену из фильма: знаете, когда все стоят, остолбенев, не зная, что делать и как вообще уложить в голове что-то настолько сумасшедшее.

– Пошли, – слова наконец протолкнулись сквозь моё пересохшее горло. Я схватил Элизабет и Девона за руки и запетлял сквозь застывшую толпу. Когда мы проходили мимо новостных фургонов, я услышал обрывок репортажа.

– Центр города сегодня был богат на странные, я бы даже сказала, абсолютно невозможные события, – убедительно говорила на камеру молодая женщина с длинными чёрными волосами. – Утро началось с резкой остановки движения в метро после того, как два поезда чуть не сошли с рельсов из-за землетрясения, которое ученые до сих пор не могут объяснить. Затем случился пожар на Сентрал-парк Вест. Начальник пожарной службы сообщил нам, что, хотя пламя больше не распространяется, пожарным на месте происшествия ещё предстоит найти способ его потушить. На данный момент они даже не могут приблизиться к странному фиолетовому огню, который всё ещё бушует в здании.

А теперь о последних событиях. Над Центральным парком расцвёл цветок. Да, вы всё правильно расслышали. За последний час этот цветок вырос более чем на сто футов и теперь возвышается над деревьями. Смотрителям парка ещё предстоит сделать заявление о причинах невероятного роста этого растения. На улицах появление Голубого здоровяка, как окрестили цветок, объясняют по-разному: от божьего чуда до биогенной террористической атаки. Мы можем только надеяться, что полиции удастся быстро установить первопричину беспорядков и наш парк и наш город снова будут в безопасности. Не переключайтесь, вас ждут интервью с очевидцами.

Журналистка окинула толпу взглядом, и взгляд её остановился на Девоне. Он подходил на роль очевидца, а его рассказ о рождении Голубого здоровяка мог сделать её знаменитой. К счастью, журналистка об этом не знала. И я собирался сделать всё, чтобы так и оставалось. Мы срезали напрямик к Сентрал-парк Вест и направились к центру города, внимательно осматривая тенты, ища фиолетовый и блестящий.

Мы с Девоном переговаривались шёпотом:

– Ты уверен, что веранда была фиолетовой?

– Да, уверен. Мы с тобой не дальтоники.

– А мы точно были на этой улице?

– Господи боже мой! – Элизабет остановилась посреди тротуара. – Если ни один из вас не знает, где этот чёртов ресторан и существует ли он вообще, как вы его узнаете? – Если бы Элизабет не говорила шёпотом, она бы кричала в голос.

– Мы его найдём. – Я шагнул к ней. – Обещаю.

– Конечно, и на твоё слово всегда можно положиться. Ты, например, ни за что не стал бы использовать магию, из-за которой, ох, даже не знаю, и как такое может быть, нас теперь могут найти! – Я протянул к ней руку, но Элизабет отмахнулась от меня. – Это не игры, Брайант.

Она развернулась и, пробравшись сквозь толпу, села на скамейку спиной к Голубому здоровяку. Лицо она спрятала в ладонях. Все знаки были налицо. Щёки красные, руки трясутся, плечи напряжены. Эта девушка злилась. Когда девушка злится, это намного хуже, чем когда злится парень. Разозлённый парень может запихнуть тебя в шкафчик или ударить разок в лицо. Разозлённая девушка может уничтожить твою душу и растоптать твой дух.

– Поговори с ней, – я подтолкнул Девона. – Скажи ей, что нам жаль, что мы играли с телефоном.

«Играли с телефоном» звучало лучше, чем «применили магию, из-за которой весь Нью-Йорк в панике».

– Это ты в неё безнадёжно влюблен, – сказал Девон. – Так что тебе с ней и разговаривать. У тебя никогда не будет девушки, если ты будешь убегать каждый раз, когда девчонка выходит из себя, – он положил руки мне на спину и подтолкнул меня вперёд. – Это для твоего же блага.

Я крепко сжал кулаки и осторожно приблизился к Элизабет. У меня всё получится. Может, в телефоне есть заклинание для усмирения разгневанных девушек?

Стоило только этой мысли промелькнуть у меня в голове, как Элизабет подняла на меня гневный взгляд. Словно услышала, что я подумал об использовании телефона.

И хотя выглядела она так, будто скорее убьёт, чем станет со мной разговаривать, глаза у неё по-прежнему сияли, и она была по-прежнему прекрасна.

– Элизабет. – И всё, я сразу почувствовал, как лицо заливает краской, а голос начинает дрожать. – Прости. Я не должен был, ну, ты понимаешь… с телефоном.

– Мы вообще не должны были ввязываться во всё это, – сказала Элизабет. – Мне просто нужна была помощь по математике, а теперь я ищу какую-то фиолетовую вывеску, чтобы успеть найти парня, который хочет нас всех убить раньше, чем он доберётся до моей любимой учительницы.

– Мы не позволим ему добраться до мамы, – я тяжело сглотнул. Желудок у меня сжался при мысли о том, что Эрик может подойти к ней даже на десять кварталов.