из местных поваров, с которым я знаком целую вечность, самый старый из них, худой как щепка, с гнилыми зубами и будто резиновой рожей, подходит ко мне и шепчет на ухо: «Я знаю, что к тебе приходили ребята». Я не понял, о чем он, и тогда он хитро подмигнул и чуть слышно произнес, словно это было секретом, который другие посетители не должны были даже краем уха услышать: «Говорят, макеты твоего отца – несравненные». Он так и сказал: «несравненные». Понятно, что у нас тут происходит? Нет, ты, наверное, не понял. Но это моя вина, что не смог объяснить. Моя и только моя. Счастливого Рождества.

Марко.

Fatalities[32] (1979)

Ни одного выжившего. Таков был итог «трагедии в Ларнаке», как ее окрестили. Или хуже того, в лингвистическом смысле, «94 fatalities» – название, под которым она была зарегистрирована и встречается в отчетах руководства надзора в области гражданской авиации.

Поскольку самолет вылетал из аэропорта Пизы, большинство этих fatalities были итальянцы, поэтому газеты и телевидение набросились на них всей сворой; но другие роковые события, понимаемые в другом значении этого слова (случайности, совпадения), не замедлили ослабить внимание к «трагедии в Ларнаке», которого она заслуживала. Прежде всего другая авиакатастрофа, произошедшая буквально через пару часов, самая страшная в американской истории (самолет DC-10 компании «Американ Эрлайнз», рухнувший при взлете в аэропорту Чикаго, 271 fatalities), о которой также следовало оповестить, и она мгновенно все перепутала, подтолкнув журналистов – это к вопросу о том, как работают средства массовой информации, – к неудержимой попытке смешать два эти события в единый клубок ужаса, хотя в действительности между ними ничего общего не было, не считая марки самолетов, кстати, разных моделей. Но главное, что тремя днями позже внимание всей страны было приковано к аресту Валерио Моруччи[33] и Адрианы Фаранды из «Красных бригад», двух самых разыскиваемых преступников в Италии. Еще через пять дней состоялись досрочные выборы в Законодательное собрание Италии, а еще через неделю последовали первые европейские выборы. Прощайте и не поминайте лихом. В результате всего этого у журналистов не осталось времени на расследование деталей и сбор свидетельств крушения самолета в Ларнаке, что не позволило им выйти на Марко Карреру и Неназываемого, покинувших самолет на взлетной площадке. Было не до них, попросту говоря. Много внимания уделили «загубленным жизням», особенно юных бойскаутов, летевших на свой всемирный слет в замке Любляны, но на этом все закончилось; не успели даже как следует рассказать о похоронах погибших по прибытии на родину их тел, о «черном ящике», найденном на дне Киликийского моря, поскольку трагедия в Ларнаке через два дня была вынесена в раздел второстепенных событий, где пространство газетного листа неизбежно сжимается.

Как повернулась бы судьба Марко Карреры, если бы у средств массовой информации было больше времени, чтобы установить, что он выжил в этой трагедии, и превратить его в публичную фигуру? Как бы все сложилось, если бы его обнаружили следователи прокуратуры? Но в действительности того, что ожидал Марко утром, когда в ужасе узнал о катастрофе, – толп журналистов под окнами их дома, вызовов в прокуратуру, – не произошло. И если причины, по которым газетчики устремили свое внимание в другом направлении, нам ясны, то причины, по которым к нему и к Неназываемому так и не заявились следователи прокуратуры и Генеральной дирекции гражданской авиации Министерства транспорта, совершенно неизвестны. По крайней мере до тех пор, пока по черному ящику не установили причины аварии – речь шла о структурных неполадках, – в те мрачные времена терроризма двое сбегающих с самолета парней за два часа до того, как тот ушел под воду, были следом, который бы стоило рассмотреть. Но ничего такого не произошло. Ровным счетом ничего. Одна из многочисленных итальянских загадок – маленькая, в сравнении с другими, но решающая для будущего обоих парней.

Вышло так, что, оказавшись выброшенными из события, в которое, как они считали, будут вовлечены (ибо они в него были действительно вовлечены), ни один из них никому ничего не рассказывал. И поскольку они молчали в течение двух, трех, четырех, пяти дней, им показалось невозможным спустя столько времени неожиданно заявить, что они сошли с самолета в последнюю минуту. Была вероятность, что им бы просто не поверили.

Однако существовала и другая причина, вынуждавшая их помалкивать и удивляться в те дни, когда они опасались, что станут центром внимания: что будет с Неназываемым, если узнают об инциденте в том самолете? Даже если утаить правду о страшном проклятии, которое он наслал на этих несчастных; даже если просто сказать, что они покинули самолет из-за легкого недомогания, как после этого Дуччо Киллери сможет подойти к кому-нибудь в этом городе, чтобы тот, увидев его, не бросился наутек с криком «террористы»? Это же станет окончательным подтверждением всех россказней о его дурном глазе, и тот факт, что Марко еще находится на этом свете, станет научным доказательством теории глаза циклона. Поэтому парни не смогли договориться даже между собой: два-три раза, когда они пробовали было начать разговор, их охватывало чувство неловкости и смущение, из-за чего они замолкали. Имплицитное брало верх над эксплицитным.

Хотя, по правде сказать, случай с кем-нибудь поговорить об этом представился Марко, потому что Ирена благодаря своей нечеловеческой, как он считал, интуиции поняла все, что произошло. Скажи только честно: это был самолет, на котором вы собирались лететь? – спросила она нежданно-негаданно через несколько дней, войдя без стука в его комнату, в то время как он, лежа на кровати, слушал Laughing Дэвида Кросби. Как она это сообразила, осталось для Марко еще одной загадкой, поскольку дома он никому не говорил, что собирается в Любляну с посадкой в Ларнаке играть в азартные игры, напротив, он всем сообщил, что летел в Барселону с туристическими целями. То, что сестра постоянно за ним следила, как за всеми членами семьи, что подслушивала за дверью его телефонные разговоры или даже снимала трубку параллельного аппарата на кухне в то время, как он разговаривал с Дуччо из своей комнаты, и, значит, с самого начала была в курсе, куда и зачем он летит, Марко даже в голову не приходило. Впав в шок, он стал размышлять об особых способностях своей сестры и испугался еще больше. Испугался, а значит, стал отрицать. Ирена настаивала: почему ты не хочешь сказать? Тебе станет легче. Но Марко снова отверг ее предложение, хотя решил, что, если она его еще