Во внутреннем дворике был душ, если так можно было назвать ведро воды на высоте двух метров, со свисающей с него верёвочкой. Что напрягало особенно, вокруг «душа» не было предусмотрено ни стены, ни ширмы, ни банальной тряпки, а стоял он даже не с краю, а прямо посреди двора. Поставив руки в боки, Фред долго не решался раздеваться. Никто не пялился, но и не горел желанием отвернуться. Служители Культа выглядели бодрыми, румяными, и наверняка, уже сами успели помыться. Они суетились и ходили двором туда-сюда. Это жутко раздражало. Мыться с другими в общей тесной душевой не хотелось, так что у Фреда не осталось выбора.

— Эй! — обратился Фред ко всем. — Может, не будете смотреть, а?

Как об стенку горох. Тогда он поймал за локоть одного из молодых служителей.

— Парень, слушай. Вы, я так понимаю, народ без комплексов. Но...

Не дослушав, парень куда-то убежал.

«Отлично. Спасибо за помощь», — подумал Фред, разделся и встал под ведро. Мыло здесь было, на удивление, таким же, как и в Сата: так же пенилось, норовило выскользнуть из рук и даже так же пахло.

Пока он мылся, одежду кто-то успел унести. Не хотелось думать, что это воры. Возможно, просто взяли постирать. До своей комнаты Фред добрался голым. Такое бывает, когда во сне ходишь голый и это никого не смущает. Фред чувствовал лёгкую неловкость, проходя мимо одетых служителей Культа, но смущение удивительно быстро прошло.

В комнату, точнее в доску проёма, так как дверь валялась на полу, робко постучалась беременная женщина в красном чепце.

— Я слышал в Сата принят постучать в дверь.

— Спасибо. У вас хороший английский!

Женщина поклонилась и покраснела.

— Я приносить одежду для Фредберроу, — она снова поклонилась и протянула стопку каких-то серых лоскутов, сложенных ровным треугольником. Оказалось, что их надо хитроумно обматывать вокруг себя — сначала ноги, снизу вверх, затем таз, туловище, а последними — руки. Зато одежда была лёгкой и удобной, держалась прочно и не стесняла движений. Одежда липла к телу, но почти не чувствовалась и, более того, придавала свежести, что в голову Фреда никак не укладывалось. Женщина сказала, что в их мире такую носят все, а сверху надевают основную. В Культе основной одеждой считался чёрный балахон.

— Ну, уж нет! Рясу я не надену, хоть убейте, — он задумался, нахмурился. — Слушай, как тебя зовут?

— И́лман.

— Илман, это не ты, случаем, забрала мою одежду? Там сигареты были?

— Ваше одежда, — покивала та и скорым шагом пошла по коридору.

— Ой, нет-нет, не бегай!

Но Илман, несмотря на положение, двигалась довольно споро. Идти пришлось недалеко, и вскоре она вернулась с ворохом вещей Фреда. Перевернув свои вещи, Фред потряс их над кроватью. Потом ещё раз, уже сильнее. Вывернув наизнанку толстовку, он начал судорожно трясти её над полом.

— Проклятье. У меня же были сигареты? Не помнишь? Ай! Кого я спрашиваю? — он бросил шмотки на кровать и хлопнул в ладоши. Если сигарет не было в карманах, значит, они остались в другом мире. Надо было отвлечься. — Ладно! Как там завтрак? Ещё не остыл?

— Без гость начинать не традиция.

По пути через коридор, настроение Фреда окончательно испортилось. Голова гудела, ладони потели, а в животе образовалась пустота. Не голодная пустота. Скорее, моральная.

За столом, где собрались Варавит, Илман, Мэй и двое детей, Фред нервно барабанил по столу деревянной ложкой. Руки у него едва заметно тряслись. Еда — некая смесь каши и салата — казалась лишённой всякого вкуса.

— Вождь, ты уже ознакомился с моей сестрой? — спросил смотритель. — Это Илман.

Фред поперхнулся.

— Ты хотел сказать «познакомился»?

— Ой, — тот усмехнулся. — Прошу прощения за мой энхелиш. Я сказался что-то пошлое?

— Скажите, зачем вам душ посреди двора? — перевёл тему Фред.

— Некоторые из наших мужчин любят мыться на свежем воздухе, — ответила Варавит так, будто душ в открытом месте — это что-то нормальное.

— То есть, он только для мужчин? Хорошо я угадал.

— Почему только для мужчин? Женщины у нас более стеснительны. Фред, — она заметила, что что-то не так. — Ты переживаешь из-за сигарет?

— Что?! Не-е-ет… Да. Как вы узнали?

— Не трудно… догадаться.

4

Невыносимая жара отражалась от мощёных улиц. Благо, толстовку Фред оставил дома, а наряд, который Илман так удачно обвязала ему вокруг туловища, легко пропускал воздух, при этом, не спадая и не разматываясь. Джинсы он, однако, надел, о чём и пожалел через полчаса прогулки на солнцепёке.

Центральный район, с параллельными двухъярусными улицами, отстроенный в форме шестигранника, не был единственным. За тысячи лет, город, название которого переводилось как «шестигранник», — разросся несколькими относительно новыми районами. Они уже не были столь гармоничны — улицы шли вразнобой, дома отличались друг от друга по высоте, цвету и стилю, а мостовые были темнее и походили на лоскутное одеяло.

На юге от центра находился район бедноты с деревянными домиками и черепичными скатами. Эта часть города казалась самой серой, убогой и грязной, хотя и