после Константина и Ирины, когда он писал свое Житие. Но еще важнее, если эти арабески были действительно написаны задолго, т. е. почти за 100 лет до Феофила, которому, как увидим, историки (под 840 г.) приписали введение в моду орнаментальной росписи церквей, напоминающей мусульманский Восток. Было бы, поэтому, весьма любопытно найти дальнейшее подтверждение этого свидетельства. Сын Копронима слабоумный Лев IV казнит шестерых патрициев по обвинению их с Ириною в иконопочитании. Вместе с воцарением малолетнего Константина VI под регентством Ирины Афинянки, его матери восстановлено иконопочитание и монастыри возвращены их общинам, но предварительный собор, созванный в церкви свв. Апостолов, распущен, по случаю вторжения гвардии. Второй Никейский и седьмой Вселенский собор 787 г. 350 отцов церкви, исследовав по вопросу догматы учителей Церкви и основываясь на преданном ими, осудил новшество (kainotomèia), потемняющее намеренно их учение и восстановил почитание (tim%wmen kai aspazéomeqa kaèi timhtik%wv troskuno%umen) честных икон «Бога и Спаса нашего Иисуса Христа в образе его воплощения (enanqroèhgsewv eikéona) и Чистой Владычицы нашей и Пресвятой Богородицы, святых и бестелесных ангелов, равно святых и препрославленных Апостолов, пророков, мучеников и святых tèav morfèav kaèi ta eikonòsmata. Под соборным постановлением после епископов подписались[102] игумны монастырей Константинополя: Студиона, Ормизди, Пагурия, Максимина, Гераклия, Хенолакка, Саккудиона, (Платон брат Феодора Студита), Варда, св. Сиона, Иакинфа, Акоймитова, св. Петра, Дия, Флоров, Александра, Ксирокипа, Илии, Аулита, Кирика, Автонома (близ Халкедона), Сикея, Каллистрата, Терм, Гомериков, Термизов, Андрее, Фирса и пр. и пр.[103]) Мы перечислили едва треть этих монастырей, из чего можно судить, как велико было их число. Между тем даже при Льве Исавре возникли и другие монастыри: Ксилинита, основанный каким – то Никитою, упомянутый Хинолаккос, а впоследствии число их возросло еще более. Народное религиозное уважение шло своим путем и при Копрониме. При нем перенесены были в Константинополь мощи тарайской мученицы Пелагии и построена церковь в честь ее. К этой же эпохе относится церковь св. Фотинии во Влахернах и, быть может, несколько других. Дочь Копронима Анонса по смерти отца отдает все свое состояние на возобновление монастырей и основания большого госпиталя. Известно, что в конце царствования Константина VI игумены монастырей Саккудиона и Студийского отрекаются от общения с патриархом Тарасием по обвинению его в симонии и, главное, в позволении императору жениться от живой жены, заключенной им в монастырь, на Феодоте. Ирина, пользуясь раздором и преследованием монахов, создает себе партию, возводящую ее на престол. Раздор продолжается и при патриархе Никифоре, и монастыри усиливаются более и более при возбуждавшем всеобщее отвращение императоре Никифоре (802 – 811) и ничтожном Михаиле Рангави (811 – 813), и по словам Феофана, игумены Феодор Студит и Феоктист управляли этим последним, влияя на его переговоры с Крумом. Жена его, известная своим мужеством и энергией военачальника Прокопия основала монастырь своего имени, куда потом и была заключена, когда муж уступил царство. Михаил, как известно, охотно при первом представившемся случае променял свое царствование на жизнь в монастыре, хотя и эта самая покорность его не спасла его семьи и его самого от заточения. Со Львом Армянином (813 – 820), введшим строгий порядок в управление Империей, администрацию, казну и правосудие, раздоры, вызываемые иконоборствующим правительством, не унимаются: студиты совершают торжественные процессии по городу с иконами; патриарх Никифор отправлен в ссылку, Феодор также, другие последователи публично истязуемы на иконоборческом соборе, созванном в св. Софии, церкви и монастыри были обобраны: все, что имело на себе изображение, разбито или расплавлено. Преследовали и мирян, монахов зашивали в мешки и бросали в море. Столица, наполненная шпионами, одичала. Масса беглецов перебралась в Италию, и около ц. св. Пракседы в Риме им выстроен был приют в монастыре. Уходили люди образованные и богатые, их место занимали варвары, имения доставались армянам, наиболее ревностным иконоборцам. Интрига, поведенная Михаилом Косноязычным против императора под тем же предлогом православия, и быстро организовавшийся заговор разыгрывается возмутительною сценою убийства Льва в церкви Богородицы Фарской на заутрени Рождества Христова у подножия алтаря. Попавшему на престол, вместо того чтобы быть сожжену живому, невежественному и легкомысленному Михаилу (820 – 9) пришлось, для создания себе популярности, освободить множество иконопочитателей из тюрем, хотя сам император и остался в прежнем государственном исповедании веры, которое по характеру резиденции успело отчасти к ней утвердиться и даже казаться отчасти привычною стариною, хотя церковь продолжали непрестанно протестовать против него. Тяжелая и продолжительная осада столицы самозванцем Фомою останавливает всякую торговлю и земледелие. Варвары разбили лагерь близ Космидиона и монастыря Паулина, пожгли и разрушили все поселения по Босфору до Черного моря. Испуганный император водрузил знамя на церкви Богородицы Влахернской, отдавая город под ее покровительство и обходит с сыном и клиром стены, неся крест и ризы Богородицы. Сын Михаила Феофил (829 – 842) воспитанник Ианнеса, по прозвищу Леканоманта, иконоборческого игумна монастыря Сергия и Вакха, патриарха и всемогущего лица при Льве и Михаиле, был, по – видимому, более убежденным иконоборцем, чем его отец и сын Лев; славный своим правосудием и солдатскою честностью, геройскою храбростью в делах с Сарацинами, он принимал иконоборство, как утвержденный правительственный догмат и считал своим долгом бороться против того, что он считал злым суеверием и язычеством. Гонения возобновились с крайнею жестокостью: монахи Абрамиты толпою отведены на берег моря и перебиты дубинами; иконописцу Лазарю пожжены руки; Феодор Студит и Феофан биты, мечены и посланы в ссылку; ученый Мефодий, извлеченный самим императором из гробницы, где он осужден был жить, едва спасся от преследования. К концу царствования, если преследования и прекратились, так как император был занят на Востоке, большинство сената, придворных и даже епископов принадлежали к иконоборческой партии. С воцарением малолетнего сына Феофана Михаила III Пьяницы и регентши матери Феодоры, сумевшей сохранить втайне свое иконопочитание от мужа, борьба за иконы оканчивается и здесь, поэтому, уместно будет сказать о ее конечных результатах, обозначившихся уже в царствовании Феофила, хотя исключительно в связи с внутреннею жизнью византийской столицы.

Мы говорили уже в другом месте о тех отрицательных результатах, которые даны иконоборчеством и выразились в миниатюре[104]: мы доказывали, что миниатюра не испытала здесь никакого положительного влияния, тем более, не была создана иконоборством, заступившим будто бы место монументальной живописи, как то утверждают, и наконец, вовсе не испытала на себе какого-либо давления, в смысле перемены в характере и направлении. Иконоборство подействовало разрушительным, отрицательным образом прежде всего и более всего, прервав на время естественный ход искусства, но не дало ему само новых начал.