Севера. Мимо монастыря шел путь в столицу, и в договоре Олега с Греками Русским дозволялось здесь останавливаться: «приходящии Русь да витают у св. Мамы, и послет царство наше, да испишют имена их, и тогда возмут месячное свое». Известный полководец евнух Нарзес основал уже в царствование Юстина в 571 г. монастырь Кафаров[91], но, по отсутствию известий более подробных об этом сооружении, можно думать, что знаменитый своею алчностью завоеватель не много уделил на него из своих сокровищ.

Непродолжительное царствование Юстина 2-го (565 – 578) и избранного им преемника добродетельного Тиверия (578 – 582) не дали ничего особенно, нового в жизни Константинополя. И тот и другой императоры, при вступлении своем на престол, рассчитывали исправить зло предыдущего правления, благодетельствовать народу, устроить на твердых началах дела внешние, но наследие Римской Империи давало себя чувствовать всегда и повсюду, движение варваров, неурядицы в провинции только умножались. Новая церковь во имя Богородицы (Протазия?) построена возле Халкопратийской; храм Арх. Михаила (Адда?) в гавани Юлиановой, Космы и Дамиана в Дариуме, Ап. Павла в приюте, Иакова брата Господня близ Халкопратийской церкви – храм славный мощами Симеона, Захарии и самого Иакова. В так наз. Триконхе в Большом Дворце восстановлена разрушенная церковь свв. Апостолов и украшен главный храм их имени. Ко времени Юстина относятся обширные постройки больниц и странноприимных домов, между прочим во имя Зотика и с храмом преподобного на горе, по ту сторону Золотого Рога[92]. Вместе с Тиверием и его избранником Маврикием начинается ряд императоров, избираемых из рядов гвардии, и если иные из них по вступлении на престол и вовсе не разделяли труды своих армий, как напр. Маврикий, все же отсутствовали часто из столицы и мало походили по образованию на прежних римских императоров. Но первые из этого ряда, как Тиверий и Маврикий стояли еще близко к патриарху и столичному духовенству, были богобоязненны и набожны: хотя второму это не помешало издать закон, воспрещавший вступление в монашество чиновникам и военным. Маврикий (582 – 602) совершал часто торжественные и покаянные (с босыми ногами) ходы во Влахерны, церковь которых он украсил карийским портиком, в котором были изображены все деяния его царствования. Он окончил начатую тестем Тиверием постройку великолепной церкви во имя 40 мучеников[93] севастийских в средине города, вероятно, на главной или триумфальной улице, ведшей к Золотым воротам, на месте претория, у бронзового тетрапила. В этой церкви находилась чудотворная икона Спаса, а с восточной стороны ее стояла замечательная колонна, сложенная из разных мраморов, с крестом наверху, поставленным при Гераклии. Брат Императора Петр неудачно воевавший с Болгарами, строит монастырь Богородицы в квартале Ареобинда: новый патриарх Кириак восстановил храм Богородицы Диакониссы, сгоревший в мятеж Ники. Что за церковь св. Георгия в Девтероне, основанная Маврикием (часовня?), и принадлежит ли ему постройка монастырей Кариана и особенно Мирокерата, в котором хранился рог Самуила, решить трудно, так как сведения об них имеем только из Анонима и Кодина. Не знаем также, когда или который Нарзес (при Юстине или при Маврикии), основал церковь Пантелеймона и киликийских мучеников Прова, Тараха и Андроника[94], а также, кем основан монастырь Покаяния новый, куда Фока заключил мать и невесту Гераклия. При всей маловажности художественных предприятий и ничтожности самого императора, столица была за него, не смотря на весь позор внешних дел и смуту во внутреннем управлении, и народ стоял за него до тех пор, пока в него не бросили обвинением в еретичестве. Уже здесь сказалась та печальная рознь между византийскою армией, набиравшеюся отовсюду из наемников, и народом, – рознь, разросшаяся впоследствии в еретический мятеж иконоборцев армии против государства. В царствование Маврикия мы слышим о странном факте вражды армии против духовенства и иконопочитания: возмутившиеся в Эдессе отряды, по случаю вычетов из их жалованья на обмундировку, не только сбрасывают статуи императора с их пьедесталов, но и бросают каменьями в чудотворную икону Христа[95].

Появление на престоле чудовища и дикого убийцы, каким был известный Фока (602 – 610), вышедший из простых сотников, предвещает недоброе греческой цивилизации. За все царствование тирана слышим только о постройке церкви во имя мученика Фоки[96], но так как в списках членов собора при Гормизде и Мине находятся подписи архимандрита монастыря Фоки, то вернее полагать, что император, проводивший жизнь в оргиях и истреблявший на это казну, ограничился и здесь построением монастырской церкви.

Бедствия Империи на время отстранены вступлением па престол воителя Гераклия (610 – 641), но царствование его потомков до четвертого поколения: Константа 641 – 668 г., Константина Погоната 668 – 685, Юстиниана II 685 – 695 и от 705 – 711 г., перемежающиеся Константином и Гераклеоном, Леонтием, Апсимаром, занимавшими престол на два, три года или даже на несколько месяцев, омрачено полным истощением казны и провинций и окончательною утратою Востока. В 638 г. Омар берет Иерусалим и овладевает храмом св. Гроба, в 644 г. завоевана Александрия. Святыня потоком льется с Востока в столицу. Орудия страстей Христовых принесены Гераклием в 641 г., часть Креста Господня в 634 г. в церковь Богородицы Влахернской. Но небывалые со времен Ники мятежи и бунты волнуют столицу: храм Софии наполняется дикою толпою и предается ограблению. Констанс покидает Константинополь и избирает резиденцией Сиракузы. Семья Гераклия совершает ужасы всяких злодейств друг над другом: хроники переполняются обезглавлениями, отрезаниями носов, вырыванием глаз. При Гераклии уже окрестности столицы наводнены Аварами; десятки тысяч увлечены в плен; окрестности разорены и истреблено множество храмов и монастырей. Снимая осаду, Авары зажгли церкви Космы и Дамиана, Николая Чудотворца и все, что было вокруг вне стен[97], но не решились тронуть Влахернского храма. На следующий же 627 год, по приказанию Гераклия, построена была стена кругом Влахерн, впереди храма. Эпоха смут знаменательно заканчивается полугодичною войною на Босфоре и в Золотом Роге и разграблением столицы в 716 г. Понятно, что за эти сто лет мы мало слышим о каких-либо постройках, достойных внимания. Гераклию приписывается храм И. Богослова в Милионе, хотя, быть может, он только отделал его. Патриарху его времени, обвиненному после в уклонении к ереси, Сергию – неизвестная церковь во имя св. Георгия: Константину Погонату – храм Богородицы Карпиана, – это и все, если не считать триклиния в Большом Дворце и его отделки, исполненных Юстинианом Безносым в первую половину его царствования, когда он принуждал патриарха Каллиника благословить разрушение церкви Богородицы около Ипподрома, мешавшей ему построить сидения для партии