телевизоре, благо там как раз сменилась передача. Теперь вместо коров показывали разгуливавшего по развалинам и что-то увлеченно рассказывавшего пенсионера в свитере и безразмерном шерстяном пиджаке. Судя по тому, что ведущий постоянно произносил слово «пиктс», оно было как-то связано с темой передачи. Затем показали камни и высеченные на них изображения животных: быка, змеи, лошади. В одном из зверей, странном на вид, Андрей с удивлением узнал существо из своего кошмара. От этого открытия ему стало слегка не по себе. Впрочем, вскоре его мозг вновь переключился на продумывание деталей грядущего побега.

Звук незнакомой речи действовал на Андрея убаюкивающе, он задремал. Когда его вновь разбудила Хелен, за окном было уже темно. Телевизор кто-то выключил и накрыл салфеткой. На ужин подали те же бульон и рагу – видимо, их сварили с расчетом на целый день. Андрей старательно съел оба блюда и положил хлеб к уже припрятанным кускам. Потом пришел Гарри, помог ему сходить в уборную и дал термометр. Результаты оказались обнадеживающими: всего 37,2. Гарри радостно показал Андрею градусник и, похлопав его по плечу, снова сказал что-то про «тумороу». Уходя, он выключил свет.

Андрей не знал, который час, и долго не мог заснуть, боялся пропустить восход. Однако постепенно усталость взяла свое, и в какой-то момент его мысли плавно перетекли в тревожный вязкий сон. На этот раз моря в нем не было, вместо этого Андрей оказался на очень ветреном поле, заросшем дикими травами. Во все стороны до горизонта расходились буро-охровые волны. Хмурое небо давило сверху серой бетонной плитой. Андрей почувствовал, что на него кто-то смотрит, и обернулся. Порыв ветра в очередной раз пригнул траву, и он увидел, что в нескольких метрах от него стоит большая черная собака с белыми лапами. Поймав его взгляд, пес повернулся и неспешно побежал куда-то по траве. Андрей последовал за ним. Вскоре он заметил, что трава как бы сама расступается перед собакой, которая двигалась совершенно бесшумно. Андрей попытался догнать пса, но, несмотря на то что тот бежал расслабленной рысцой, ему никак не удавалось приблизиться ни на шаг. Но он и не отставал: когда матрос останавливался, пес также замирал и терпеливо ждал, когда человек возобновит движение.

Волнение травы кружило голову, Андрея вновь начало мутить. Однако стоило ему об этом подумать, как море растительности резко расступилось – и они оказались на краю высокого базальтового утеса. Далеко внизу у подножия отвесного склона, раскрашенного белыми полосами птичьего помета, шумно билось о скалы холодное море. «Неужели прыгнет?» – подумал Андрей, но собака развернулась и побежала вдоль обрыва.

Пес явно куда-то его вел. Но куда? Может быть, к останкам корабля? Поворот сменялся поворотом, а внизу по-прежнему были лишь скалы и грохочущее море. Внезапно пес замер. От неожиданности Андрей едва не оступился и не упал в пропасть. Вдалеке на одной из скал виднелась странная каменная башня, напоминавшая развалины какого-то несуразного древнего маяка. Пес развернулся и посмотрел человеку в глаза. Андрей проснулся.

За окном было уже светло. Проклиная себя за то, что проспал рассвет, Андрей сполз с кровати. Каждое движение отдавалось в ребрах ноющей болью. Он медленно встал, сунул в карманы запасенный хлеб и мартышку и осторожно, стараясь не шуметь, вышел в коридор. Никакой обуви в комнате он не нашел, а передвигаться в шерстяных носках было вдвойне тяжело: они жутко скользили на деревянном полу. Спуск по лестнице занял у Андрея минут десять. Благо Гарри с Хелен, похоже, все еще спали. По крайней мере, в доме было подозрительно тихо.

Внизу у входной двери стояла пара резиновых сапог болотного цвета. Андрей решил их позаимствовать. Там же на вешалке он нашел потрепанную красную штормовку. В других обстоятельствах Андрей бы умер от стыда при одной мысли о том, что берет без спроса чьи-то вещи, тем более вещи человека, который сделал ему так много добра, но спешка заставляла отбросить лишние сантименты. Подумав, что переход может оказаться долгим, он взял из холодильника за баром пару бутылок кока-колы, две яркие пачки хрустящего картофеля и банку арахиса. Андрей распихал все это добро по карманам куртки и как мог быстро побрел к выходу.

Снаружи было безлюдно и пасмурно, низкое небо как будто прижимало Андрея к земле. Его охватило смутное чувство тревоги: в гавани не было видно ни одной мачты. «Неужели все уже ушли в море?» – подумал Андрей. Он тут же попытался успокоить себя тем, что ему и не нужно большое судно – главное, чтобы осталась хотя бы одна моторка. Однако надежды Андрея слабли с каждым шагом к морю.

Гавань была абсолютно пуста: на спокойной темной воде, украшенной бензиновыми пятнами, не покачивалось даже ни единой чайки. Только суровый рельеф северных облаков отражался в ней, напоминая горную породу.

Андрей в отчаянии присел на облезлый кнехт. Похоже, теперь ему не оставалось ничего, кроме как дождаться корабля, который отвезет его в госпиталь. Правда, можно было бы попробовать бежать оттуда, но наверняка там гораздо больше людей, чем на этом богом забытом острове. Кроме того, туда, возможно, уже приехал консул. Поразмыслив таким образом, Андрей практически смирился с перспективой экстрадиции в несуществующий СССР. Он хотел было уже вернуться обратно в паб, пока не проснулся Гарри, когда его посетила неожиданная идея.

«Ведь доктор же откуда-то приехал. Значит, здесь есть как минимум еще один поселок! Вряд ли он находится в глубине острова, скорее всего, это такая же прибрежная деревушка. Может быть, лодку можно раздобыть там! – думал Андрей, быстро восстанавливая утраченную надежду. – Но как до него добраться? По дороге идти слишком опасно – там будут искать первым делом. Лучше пробираться вдоль берега. Правда, неизвестно, сколько времени это может занять, особенно с нынешней скоростью, но кто знает, может быть, на острове не две, а больше деревень, – тогда вероятность найти лодку раньше, чем его поймают, значительно выше».

Поселок хорошо просматривался со стороны гавани. Собственно, он весь состоял из десятка домов, выстроенных по береговой линии, и старой церкви. Сразу за ними начиналось невозделанное поле, заросшее сорной травой. Андрей посмотрел, в какую сторону заворачивала дорога, и спешно поковылял вдоль берега в этом направлении.

До ближайшего утеса шла небольшая тропка, однако вскоре она закончилась, и теперь приходилось идти прямо по высокой траве, которая из-за сильного ветра так и норовила намотаться на плохо слушавшиеся ноги. Дополнительную трудность составляли камни, скрытые в траве, о которые Андрей то и дело спотыкался. «Поэтому, видно, и не сеют ничего, – заключил Андрей. – Дольше