Морской царь не пытается оставить героя сказки или былины у себя в подводном мире, но требует дань с кораблей. Он имеет власть над всеми животными и рыбами, обитающими в море, а еще обладает способностью к оборотничеству (чаще всего он принимает образ коня – животного, мифологически связанного с похоронными культами).

В приведенной сказке «Чудо Лесное» примечательна структура текста: самостоятельный сюжет про войну птиц со зверями и награждение человека Орлом в начале повествования выполняет функцию предисловия, экспозиции или даже своеобразного обрамления основного сюжета о запроданном мифологическому персонажу царском сыне.

Чудо лесное

Жил-был воробей с мышкой[46]. Посеяли они поле. Взошед урожай на том поле очень высокой, воробей может есть, а мышь не может залезть. Сучинили на это они суд, что работали они вместе, мышь: «Я, – говорит, – земли нарыла, а ты семян притащил, сеяли вместе, а ты ешь, мне не даешь!» Слетелись на суд всякие сословья зверей и птицы; наконец сказали: «Давайте кто кого подблит[47], тот будет у нас судья!» Лев-зверь счунулся[48] с орлом драться, у орла крыло отломил сразу. На льва-зверя больше никто не полез. Быть ему судьей. Тогда сказал лев-зверь: «Тебя, мышь, не подсаживать, а можешь, так залезай сама и ешь!» На том и кончилось у них.

Орел остался на земле: лететь ему нельзя; а все разошлись, разлетелись. Мужик идет, стрелец, хочет орла стрелять. Орел говорит человеческим голосом: «Не стреляй, мужик, меня, бери меня в руки!» Мужику что-нибудь будто бы бластится[49], не поверил тому; подчалил[50] второй раз стрелять. Потом орел скричал пуще во второй раз: «Ты, мужик, не стреляй, а бери меня в руки, неси домой!» То мужик подходит к орлу; орел говорит мужику: «Ты неси меня домой, корми меня три года, я тебе в три раза заплачу!»

Мужик приносит домой; жена ему и сказала: «Что ты несешь чего не надо, несъедобную штуку?» Орел ответил: «Послушай, умница, кормите меня с мужем три года, я вам втрое заплачу за это!» Первый год прокормили. «Выпусти меня погулять: я в себе силу попробую!» То они выпустили его на вольный свет; он полетал, полетал: «Нет, во мне силы мало: еще год корми!» Прокормили второй год, выпустили его на волю; полетал, полетал: «Нет, мужик, корми еще год!» Кормили еще год. «Ну-ка теперь выпусти меня погулять!» То он покружился долгое время, насилу и дождались. Спустился. «Ну, мужик, садись теперь на меня!» То он его знял кверху очень далеко; потом сбросил орел с себя мужика этого. Мужик этот летел, мало и свету видел – думал: «Убьюсь». Орел подвернулся под него: «Сиди на мне крепче!» Не дал ему убиться.

Знялся выше еще того, потом сбросил опять с себя… Спустил его на землю. «Что, мужик, много ли ты свету видал?» Сказал: «Я испужался». – «А во второй раз я тебя знял – как ты себя желал?» – «Думал, что ты меня убьешь!» – «Только это я тебе пример делал: как ты меня стрелял, так же и у меня свет померк!.. Теперь садись; я баловаться больше не буду; садись на меня и держись крепче!»

То он прилетает к старшей девице в дом, в дикие леса. То сестра его выходит и со слезами его встречает. «Родимый ты братец, я тебя не чаяла, что ты и живой! Где ты проживался три года?» – «Я проживался три года – вот он меня кормил. Нужно ему, сестра, заплатить!» Сестра говорит: «Надо заплатить». – «Сестра, что я запрошу – отдашь или нет мужику?» – «Отдам». – «А что, ты тятенькин сундучок отдашь или нет?» – «Не отдам!» – «Когда не отдаешь сундучок, прощай, больше я к тебе не прибуду!»

Орел посадил мужика, повез; опять полетели. Немножко отлетели. «Мужик, гляди-ка назад-то!» – говорит. Мужик посмотрел назад, а дом пламенем загорел у ней, у сестры-то. «Вот за что, – говорит, – ей!» То они подлетают к другой сестре. Сестра выходит, со слезами встречает его. «Родимый братец, где ты проживался три года? Я тебя потеряла!» – «Да, сестра, я вот у этого мужичка проживался три года; он меня кормил, нужно ему заплатить!» – «Заплатить, заплатить, братец, надо!» – «А что, сестра, что я запрошу – отдашь или нет?» – «Что запросишь, – бает[51], – то и отдам!» Сказал орел: «Отдай, сестра, тятенькин сундучок ему!» – «Отдам!» То он говорит: «Собери на двенадцать столов на серебряных, давай всякого бисерту, напотчуй его, чтобы было чем похвалиться мужику!» Натащила она ему всякого бисерту: он сроду такой пищи не видал, не то ли что есть! Потом он напился, наелся, поблагодарил хозяев, вылез из стола. То она притащила сундучок, от сундучка подала ему ключик. «Смотри, молодец, иди вплоть до двора, сундук не отворяй!»

Выходит он из ихова дому; направили они его на дорогу (на путь наставили). Идет он дорогой, сундук потряхивает: в сундуке ничего не трясется. «Непременно в сундуке ничего нет! Принесу пустой – жена меня заругает». Сел он на лужочек, взял ключ, отворил сундук. Выходит царство и столько слуг: что тебе угодно, все есть! Начали его угощать, мужика этого.

То он проживался много время. «Как, – думает, – это бы государство собрать в сундук?» Сказал мужик на это: «Как бы мне Чуда Морского или Чуда Лесного, они бы мне собрали сундук!» Приходит к нему Чудо Лесное. Сказал: «Мужик, что ты думаешь, – я прибыл! А что ты мне заплатишь – я соберу враз?» Мужик сказал: «Не знаю, что тебе надо за это». Сказал Чудо Лесное: «Что ты в доме не знаешь, тем заплати мне!» То мужик думал: «Всю скотину я знаю и все у себя в доме знаю; чего он с меня просит?» Сказал мужик: «Что я в доме не знаю, тем и заплачу я тебе!» То сказал Чудо Лесное: «Ты дай от себя подписку, чтобы заплатить, и я также». То мужик дал от себя подписку. Записку дал (Чудо) мужику: «Если ты не заплатишь, я тебя пожру, живого не оставлю!» То собрал ему царство в сундук, дал в руки ключик: «Ступай, неси, не отворяй теперь до двора!» То приносит домой сундучок, а жена его родила сына. (Вот он его в доме и не знает – должен сыном расплатиться.) Тогда жена его заругала: «Шатаешься везде, а здесь и послать за бабушкой некого!» – «Не ругайся, жена! Дело будет ладно». Отпирает сундук, выходит царство – много слуг и всего довольно. И сделалась жена рада.

Мальчик вырос годов десятку – отдали его в школу учить. Мальчик в течение года сдал экзамен, потом поступил на другой год опять. Второй год сдал он экзамен, научился очень хорошо. То увидел отеческие записи в комоде; мальчик просмотрел, к чему эти записи, и видит: «Если он не отдаст меня Чуду Лесному, то он придет, отца кончит и меня кончит! Дело дрянь!»

Приходит он к отцу в комнату и говорит: «Тятенька, теперь прощай, я не ваш!» Отец вспомнил, заплакал: сделалось сына жалко. А мать и говорит: «Куды же ты, сын, теперь отправишься?» Сказал сын: «Я теперь к Чуду Лесному отправлюсь на пожрание, за собранье царства. Чем нам погибать с отцом обоим, так лучше я один погибну!» То они его благословили, дали ему на дорогу хлеба, и он отправился.

Шел он близко ли, далеко ли, низко ли высоко ли – подходит: близ моря стоит избушка. Заходит в эту избушку, а в этой избушке живет старушка. «Куды же ты, молодец удалой, пошел, куды те путь клонит?» – «Я пошел к Чуду Лесному на пожиранье». – «Поди же ты вот к этому морю. У моря есть старый корабь, ты залезь в него. У него есть три дочери: одна дочь не выдана, а две замужем. Потом они