Маг глухо закашлялся. Мы с Дарием терпеливо ждали продолжения.

– С самого начала все пошло не так, как планировалось. Я плохо себя чувствовал, накануне не спал всю ночь, сидел с врачом у постели жены. Люсинда тяжело переносила беременность нашим первенцем. Плюс от погодников пришли плохие прогнозы. Как я не просил Рема отложить полет, тот был неумолим. Ему просто необходимо было похвастаться перед королем Верганы и заодно утереть нос отцу, который не слишком верил в наше предприятие. Когда мы пролетели чуть меньше половины, в море нас настигла гроза… – Горн надолго замолчал, погрузившись в воспоминания. Что за ужасы мелькали перед его глазами? На миг я представила бушующий шторм с бьющими наугад молниями, мотающийся под порывами ветра крошечный безвольный шарик, и поежилась от внезапного озноба.

– Так вот, – прокашлялся Горн, – как вы уже поняли, дирижабль развалился на части. Он не был приспособлен к таким перегрузкам или решающую роль сыграла молния, ударившая в корпус – не знаю. На борту творился ад. В меня вцепился принц и кричал, как сумасшедший: «Защити меня!» Наверное, это его и спасло, ведь когда дирижабль окончательно разрушился, и все полетели вниз, Гарольд был со мной. Я старался удержать в воздухе еще хоть кого-то, кроме нас. Меня хватило на пятерых друзей. Но силы быстро слабели, и его высочество приказал остальных сбросить в море, оставив только нас двоих. И то последние пару сотен метров до берега мы добирались вплавь.

Горн опять замолчал.

– Отец мне рассказывал о какой-то трагедии при первом тестовом испытании дирижабля, – произнес задумчиво Дарий, – тогда погибли наследники самых родовитых семей королевства, огромная утрата для верхушки ариев. Обвинили во всем вас. Вы недоработали модель дирижабля, и разработку полетов прекратили надолго.

– Все вранье. Модель была рабочая, и полет был далеко не первым, – отозвался Горн, – если бы не упрямство принца… – он зло ругнулся и продолжил уже нормальным тоном. – …Ремы скрыли участие Гарольда, все было преподнесено так, что это я сам пригласил друзей на пробный полет, не обеспечил должную безопасность, нарушил правила и так далее. Горны оказались в опале. Гарольд, конечно, написал мне, что когда станет королем, вернет почести, пригласит обратно во дворец, но мне тогда уже было все равно. Родился сын и у него не оказалось магии. Вот это было настоящее горе.

Горн со стоном склонился, обхватив голову руками, на морщинистых щеках блеснули слезы. Разве это горе? Я бы с радостью отдала всю свою магию, не задумываясь, только бы родители были живы.

– Много лет я искал причины потери магии и способы ее вернуть, – хрипло продолжил он, – всю жизнь положил на это. Перечитал гору разных книг, посетил все библиотеки во всех уголках страны. Когда Гарольд стал королем и вернул меня в столицу, я попросил место директора королевской школы, чтобы иметь доступ к главной библиотеке. Он не отказал мне.

Да, я видела надпись под его портретом, висящим в библиотеке, – бывший директор. Горн действительно год или два руководил школой, после директором стал арий Китеп.

– Ничего не обнаружив толкового, я уволился. Затем, пользуясь виной Гарольда, пробрался в королевскую сокровищницу, пообещав ему найти формулу возврата магии и возвратить всем бывшим семействам магический дар. Мой наивный бывший друг никогда не интересовался книгами, они столетиями пылились на полках сокровищницы. А там было много всего интересного, – Горн мерзко захихикал и закончил победным тоном: – Теперь уже нет.

– Почему? – холодно поинтересовался Дарий.

– Потому что, я уничтожил все книги! И теперь формула возврата магии только здесь, – он пару раз стукнул пальцем по своему лбу.

Мы с Дарием ошарашенно смотрели на сумасшедшего старика.

– Магию можно вернуть?! – взвизгнула я ошеломленно.

– И вы нам не расскажите ее? – произнес Дарий одновременно со мной.

Горн громко засмеялся.

– Нет-нет! – заявил он самодовольно. – Я не дурак. Это знание умрет во мне. Вы никогда его не узнаете! Глупые, глупые детки! – его смех превратился в хрип, а потом в сухой лающий кашель. Через время он продолжил. – Неужели вы не заметили, что магия остается в крови, даже если человек перестает быть магом? Она как бы засыпает. Нурвы давно не умеют создавать иллюзии, но они наряжаются, как клоуны, в яркие блестящие тряпки и пускают пыль в глаза.

Я, подумав, согласилась с ним. Оттана всегда была увешана драгоценностями с ног до головы. Дом Нурвов в Шалире был самым высоким и помпезным, с позолоченной крышей, блестевшей так ярко, что по ней давно стали измерять расстояние, так как видно ее было со всех уголков Шалира – справа от дома Нурвов, за квартал на север от дома Нурвов и так далее.

Горн ехидно продолжал:

– Ремам всегда хочется подчиняться и выполнять все, что они не попросят. Ведь так? – я тяжело вздохнула, признавая правоту. – Берги бессменно возглавляют королевские больницы. Хорны интуитивно понимают, кто прав, кто нет. Мой сын даже без магии мог поднять тяжелый комод или карету.

– Если вы знали способ возвратить магию, – Дарий лучше умел держать себя в руках, в отличие от меня. Я до сих пор не могла смотреть на старика без содрогания, – то почему же ваш сын погиб, так и не став магом?

Горн взвыл дурным голосом. Я испуганно отшатнулась. Он ревел, рвал на себе волосы, качался со стороны в сторону, проклиная магию, Ремов и нас, счастливчиков с магией, заодно. Он совсем ополоумел. Некоторое время мы с Дарием опасались, что в нас полетят куски разваленной им ранее лавки.

– Потому что способ очень сложный! – стенал он. – Невыполнимый. Мой сыночек согласился попробовать и погиб. Я не настаивал, он сам вызвался. Я не виноват! И совсем я его не уговаривал, моя любимая Люсинда не так поняла…

Он рыдал, как ребенок, заламывая руки и скуля. И чем больше я думала о его последних словах, тем яснее мне представлялась его вина. Именно он не давал жить спокойно своему сыну. Именно он давил на него. Вместо того, чтобы спокойно жить, растить ребенка, наслаждаться тем, что у него есть, Горн отдал все силы призрачной погоне за магией. А затем, после смерти сына и жены, обратил свой гнев на Ремов, задумав месть. Несложно найти виноватых. Не себя же обвинять, в самом деле?

Он погубил не только своих родных, он разрушил и мою жизнь! И жизнь тысяч семей Альтеи, развязав войну и помогая фракрийцам.

Мерзкий, мерзкий человек.

Дверь резко распахнулась. На пороге застыла высокая темная фигура. Яркий солнечный свет, льющийся из двери, обтекал ее, не давая увидеть лица. Но я и так поняла по внушительной выправке и тяжелой ауре, что это не простой солдат.

– Так вот кто испортил наше оружие, – генерал Фазхан шагнул в комнату, и я увидела взгляд, направленный на меня, полный ненависти. Казалось, он едва сдерживается, чтобы не прибить меня на месте. Дарий поднялся и шагнул вперед, заслоняя.

– Нет-нет, – произнес генерал насмешливо, – убить вас было бы слишком просто. И недальновидно. У меня на вас другие планы.