стуком отскакивали от костяной брони. Женщины завизжали, а Агайя, пригнувшись, старалась держаться позади своего спасителя. Произошла досадная заминка. Глот мог в один прыжок скрыться в лесу, но не мог оставить хозяйку. Охотники за женщинами медленно, но верно сужали круг, копьё одного из них оказалось в опасной близости от глаз хищника.

Убивать никого не хотелось. Несмотря на слова Шестинога, Варм сомневался, что друг сможет убить кого-либо из своих братьев, поэтому он надеялся обойтись без кровопролития. Дело оставалось за малым. Ноги в руки, и бежать. Но круг смыкался, положение становилось всё опасней.

И тут Варм сделал единственно возможное, в такой опасной и щекотливой ситуации. Оглянувшись по сторонам, он увидел заросли липкой травы. Вырвав большой пук этой прилипалы, Варм тут-же водрузил его себе на голову, и, потрясая сучковатой палкой, выскочил из кустов. Он принялся тыкать этим импровизированным оружием в густую листву, и поливать невидимого противника всякими ругательствами.

Охотники, все как один, повернулись, и уставились на неизвестно откуда взявшегося, придурка, с пучком травы на голове. Пожалуй, они даже рассмеялись бы, наблюдая за бесплатным представлением, если бы не близкое соседство опасного хищника.

Не успели они решить, что делать им в этой ситуации, как на сцене появился ещё один герой. К чести Шестинога, надо сказать, что он быстро сориентировался, и, водрузив такое же сооружение на голову, добавил ещё несколько сухих прядей мха, в изобилии свисающего со стволов деревьев. Ими он украсил шею, плечи, обмотал руки. Вооружился, как и приятель, корявой палкой, и медленно, с достоинством, вышел из своего укрытия. Затем принял боевую стойку, и через мгновение странное оружие обоих противников, с сухим стуком встретилось в воздухе. От подобного зрелища, даже у невозмутимого Глота отвисла челюсть, что уж говорить об охотниках. Несколько секунд, пока продолжался этот странный бой на палках, мужчины, пялились на поединщиков.

Глот, явно следуя безмолвному приказу своей хозяйки, метнулся быстрее молнии, и еще двумя быстрыми движениями стальных челюстей, перегрыз веревки у других пленниц.

Агайя, сориентировавшись быстрее всех, приложила палец к губам, призывая женщин к молчанию, и, взяв их за руки, стала уводить прочь с поляны, в гущу леса. Когда уже оставалось несколько шагов до спасительных зарослей, всё пошло не так. Во время одного виртуозного пасса палкой, с практически лысой головы Шестинога, свалилось липучее сооружение, и изумленные охотники в один голос воскликнули: Меченый!

Это прозвище они дали Шестиногу, когда еще детьми играли, подражая взрослым. Игры частенько были опасными, и случалось, кончались плачевно. Одной из любимых игр, была - охота на Глота. Все хотели быть охотниками, а играть роль преследуемого хищника, не хотел никто. Поэтому эта незавидная роль навязывалась самому младшему. В пылу преследования и попыток "убить Глота", дети расходились так, что нередко наносили исполнителю роли, нешуточные травмы. Одна из игр завершилась для Шестинога довольно плачевно. Шрам начинался от середины лба, шёл через висок, шею, и заканчивался на мощном плече мужчины.

С криком: “меченый», охотники набросились на вооружённых палками людей. Пожалуй, в этом месте можно было бы уже поставить точку, если бы не своевременная помощь Глота.

Агайя, видя явный перевес сил противника, приказала верному стражу прийти на помощь мужчинам, а сама укрыла женщин в лесных зарослях.

Глот зорко посмотрел по сторонам, и, убедившись, что его любимой хозяйке ничего не угрожает, прыгнул на спину ближайшему к нему охотнику.

Схватка была короткой и жестокой. Скорее не схватка, а массовое убийство. Через пару минут на земле лежали обезглавленные тела старших братьев Шестинога.

Глот, широко расставив ноги, встряхнулся, при этом брызги крови, которой были сплошь покрыты его костяные пластины, разлетелись веером во все стороны. Хищник облизнул окровавленную морду, и задумчиво посмотрел на стоявших неподалеку людей. – А не продолжить ли веселье, - как бы думал он.

Перепуганные женщины жались друг к другу и тихо плакали.

- Успокойтесь, он вас не тронет, - сказала им девушка.

Те, посмотрели на растерзанные тела, и заплакали громче. Агайя нахмурилась, и подошла к мужчинам.

- Вы целы?

- Да, всё в порядке, - с сожалением оглядывая порванные на ленты куртку и штаны, произнёс Варм.

Шестиног просто промолчал. Его одежда находились в не лучшем состоянии, из порезов на теле капала кровь, но взгляд его был прикован к тем, кого раньше считал своей семьёй.

- Отец, ты ранен? – Бросилась к нему Агайя.

- Так, несколько царапин, - тихо произнёс он, не отрывая взгляда от мертвых охотников, а затем повернулся к Варму.

- Если я не ошибаюсь, одежда им больше не понадобится, мне например, вполне подойдет вон та, как раз на меня, - произнёс Шестиног, и попробовал улыбнуться.

Варм был зрелым мужчиной, закаленным во многих переделках, но в этой ситуации, даже ему стало не по себе. Ведь его приятелю придётся снять одежду с мёртвого брата, и затем носить её. Но, ничего не поделаешь. Для себя он тоже подобрал верхнюю часть одежды, более-менее подходящую по размеру, и только в одном месте испачканную кровью. Штаны брать не было никакого резона, так как у всех убитых, тоже было по шесть ног, и штаны для них шились соответствующие.

Затем Варм подошёл к трупу того мужчины, одежду которого, Шестиног выбрал для себя, и помог товарищу снять вещи с поверженного врага. Верхняя часть куртки, была довольно сильно испачкана кровью. Шестиног досадливо поморщился, и