– Понимаешь, в чем прелесть ситуации? – душевно произнес Гера. – Между мной и тобой нет никаких противоречий, наши цели во многом совпадают. Тебе надо на Тринидад? Мне тоже. Хочешь, чтобы я пролетел над островом? Сделаю, нет проблем. Ты только объясни, какого черта ты корчишь из себя террориста?

– А кто я, по-твоему, черт тебя подери! – крикнул Дикобраз, размахивая перед лицом Геры наушниками.

– А бес тебя знает, кто ты! – откровенно ответил Гера. – Только мне-то врать не надо! Какой ты, в задницу, террорист! Тебя соплей перешибить можно.

– Ну, перешиби! Перешиби! – начал подзадоривать Дикобраз.

– Давай сначала сядем в Пьярко, а то у меня руки заняты.

– Я террорист, понял?! – сорвавшись на истерические ноты, крикнул Дикобраз и стал стучать себя кулаком в грудь. – Террорист я, террорист! Абдул Азиз! Камикадзе! Одиночка! У меня руки по локоть в крови! На мне тысячи загубленных жизней! На мне клейма ставить негде! Да я…

Он стал смотреть по сторонам и под ноги в поисках какого-нибудь объекта, на котором можно было бы продемонстрировать свою матерость и жестокость. На его беду под ногами оказалась стеклянная бутылка из-под минералки. Дикобраз поднял ее за горлышко, как гранату, чуть согнул ноги в коленях, сделал страшное лицо и с силой обрушил бутылку себе на голову.

Раздался глухой удар. Бутылка не разбилась. Дикобраз взвыл от боли, швырнул бутылку в салон и принялся растирать ладонями ушибленное место.

– Я не успел тебя предупредить, – с сочувствием сказал Гера. – Бутылка французская, из небьющегося стекла.

У Дикобраза совсем поехала крыша. Желая умереть, но доказать, что он террорист, он кинулся к боковому окну, чтобы пробить его своей головой. Гера едва успел поймать его за подол кожаной жилетки.

– Тихо, тихо! – попытался успокоить Дикобраза Гера. – Ломать самолет не надо! Вот если ты, в самом деле, террорист, то какого лешего признался в этом полковнику? Зачем шум поднимаешь? Сделал бы тихонько свое черное дело и сошел бы с самолета в Пьярко.

– Не твое собачье дело! Я сам знаю, где мне сойти!

– Если ты будешь грубо со мной разговаривать, я сброшу тебя с самолета, – предупредил Гера.

– Ладно! – согласился на условие Геры Дикобраз. – Давай договоримся по-хорошему. Ты пролетаешь над Тринидадом, я высыпаю порошок, потом летишь на Питон и там меня высаживаешь. Я тебя не знаю, и ты меня не знаешь. Тебе хорошо, и мне хорошо! Понял?

– Конечно, понял! – ответил Гера, кидая взгляды на темечко Дикобраза, где вздулась приличная шишка. – Но с диспетчером все же придется связаться, чтобы узнать свое положение, скорость ветра, давление и точку росы. У тебя же умное лицо, ты сам должен это понимать!

Время шло. Пока террорист компенсировал боль моральным удовольствием от комплимента, "Лиджет" со скоростью пятьсот пятьдесят километров в час мчался на Тринидад. Подальше от кровожадной группы захвата! К Лисице! К пустынному пляжу, где так приятно пить охлажденный ром и закусывать его ананасом!

Дикобраз недолго молчал, собирая раскиданные после удара мысли в кучу. Наконец, он поднял с пола наушники и воткнул штекер в гнездо. Решение созревало в нем очень медленно. Он с недоверием и опаской пялился на мигающую лампочку радиовызова.

– Если это полковник, то подтверди, что я собираюсь рассеивать над Тринидадом какой-то подозрительный белый порошок, похожий на сибирскую язву, – сказал Дикобраз, явно теряясь в обстановке, и нахлобучил на голову Геры наушники.

– "Лиджет", "Лиджет", "Лиджет"… – монотонно бубнил полковник, видимо, уже потеряв надежду услышать голос пилота.

– На связи! – ответил Гера, настороженно поглядывая на Дикобраза: как бы он все-таки не стал биться головой в окно.

– Что у вас?!! – на грани истерики крикнул полковник. – Какая обстановка?!! Какие он выдвигает требования?!!

– Уже никакие, – тихо ответил Гера и даже рот прикрыл, чтобы Дикобраз не услышал. – Он умер, полковник. Я хотел его оглушить, но бутылка оказалась небьющейся…

– Я вам не верю! – заорал полковник. – Он держит вас на прицеле? Да? Не позволяет говорить правду? "Лиджет", я уже доложил о террористе в министерство обороны! Обратного пути нет! И потому я приказываю вам немедленно взять курс на военную базу в Венесуэле! «Один восемь шесть»! Повторяю: «Один восемь шесть»! В противном случае я воспользуюсь особыми полномочиями, данными мне президентом…

Дикобраз догадался, что Гера говорит вовсе не с диспетчером, и снова снял с него наушники.

– Полковник обещает разнести нас на кусочки ракетой класса «воздух-земля», – сказал Гера равнодушно.

Кажется, Дикобраз поверил в возможность такого развития событий. Он свел брови к переносице и принялся грызть ногти. Гера смотрел на него как учитель на провинившегося школьника: мол, видишь, чего ты, недоумок, добился!

– Надо убедить его, что ты умер! – начал настаивать Гера, кидая взгляды на главный полетный дисплей – сколько осталось до аэропорта? – Допустим, ты попробовал на вкус свой порошок и отравился. Или попытался пробить головой переборку, но черепная кость не выдержала. Тогда полковник оставит нас в покое, и мы без проблем долетим до Тринидада.

Дикобраз продолжал думать. Гера снова взглянул на дисплей. Думай, камикадзе, думай! Через минут пять самолет войдет в зону радаров Пьярко, а еще через десять колеса серебристой птички коснутся бетонки аэропорта.

– Ты доиграешься, что полковник долбанет по нам зенитно-ракетным комплексом, – повторил Гера, пытаясь втянуть Дикобраза в дискуссию об армейском долге и особых полномочиях.

– Ерунда! – не слишком уверенно произнес Дикобраз, садясь в кресло второго пилота. – Не посмеет. Он только пугает. Зенитно-ракетный комплекс не входит в мои планы. Я так не согласен.

– Ты не согласен! – усмехнулся Гера. – А с террористами сейчас разговор короткий. Назвался исламистом – кранты тебе! Ни суда, ни следствия не будет. Гарантию даю, что заполучить ракету в двигатель то же самое, что в задницу. Ощущения одинаковые.

Дикобраз криво усмехнулся, но, тем не менее, вылез из кресла и встал у борта. Он решил, что в такой позе меньше рискует заполучить ракету в зад.

– Я не пойму, что ты теряешь? – продолжал убеждать Гера. Он как мог тянул время. До Тринидада оставалось совсем немного. – Я скажу, что ты умер. Полковник успокоится. Я начну облетать остров, ты зайдешь в туалет и без суеты, с чувством достоинства, высыплешь свой порошок в унитаз, а потом смоешь. И он посыплется на головы мирных граждан.

– А разве из унитаза всё сыплется вниз? – недоверчиво спросил Дикобраз.

– Конечно! – заверил Гера. – А куда ж еще? В бензобак что ли?

Дикобраз хихикнул, невольно посмеявшись над своей наивностью. Столько лет живет, а до сих пор не знает, что дерьмо из