Шрифт:
Закладка:
Полосы в вышине разбухли, но небосклон не потемнел, как обычно бывало перед бурей, поэтому Тэннер все ехал и ехал, пока ближе к вечеру не оказался у Дейтонской пропасти.
Черт заглянул в окутанный туманом каньон, вынудивший его остановиться. Обследовав с помощью сканеров местность справа и слева, он выбрал левосторонний объезд и двинулся на север.
Стрелка дозиметра вновь прыгнула вверх. Тэннер гнал как на пожар, сбавляя ход, только чтобы обогнуть расходившиеся от темной бездны расселины, трещины и провалы. Местами из них сочились густые желтые испарения, плотной пеленой застилая путь. В какой-то миг вездеход окутало липкое сернистое облако, но порыв ветра раздернул его, как занавес. Тэннер при этом невольно тормознул, машина дернулась и встала. Грег опять застонал. Несколько мгновений, пока желтые клубы дыма не сомкнулись, Тэннер в оцепенении глядел на возникшую перед ним картину, потом медленно поехал дальше.
За весь рейс это был единственный подобный случай, однако увиденное не шло из головы, и Черт никак не мог найти ему объяснение. На краю пропасти над землей скалился пожелтевший распятый скелет. «Люди, — решил наконец Тэннер, — это все объясняет».
Черт наконец выехал из зоны туманов, но небо по-прежнему хмурилось. Он даже не сразу спохватился, что вновь катит по открытой местности. На то, чтобы обогнуть Дейтон, ушло почти четыре часа, и сейчас, двигаясь через перепаханную взрывами пустошь на восток, Тэннер мельком уловил, как крохотный серпик солнца, с великим трудом пробиваясь к северному берегу небесной черной реки, терпит неудачу.
Фары вездехода работали на полную мощность, и, оценив возможные последствия, Тэннер стал внимательно поглядывать по сторонам в поисках убежища.
Заметив на холме полуразрушенный сарай, он устремился туда. Одна стена сарая завалилась, а двери вообще снесло, но вездеход все-таки пролез внутрь, и при свете фар Тэннер увидел истинное царство гнили и плесени. Среди обломков денника белел остов, и Черт решил, что это, наверное, была лошадь.
Он остановил мотор, выключил фары и стал ждать.
Вскоре до него долетел вой сирены, заглушивший редкие стоны и бормотание Грега. Потом раздался совсем иной звук, ничуть не похожий на гром ружейной пальбы, знакомый Тэннеру по Лос-Анджелесу, а негромкий, мягкий, размеренный — почти мурлыкающий.
Черт приоткрыл дверь вездехода, чтобы лучше слышать.
Никто на него не напал.
Тэннер вылез из кабины и чуть-чуть отошел в глубь сарая. Уровень радиации приближался к норме, и Черт не стал возиться с защитным костюмом, только сунул за пояс пистолет, а потом зашагал к сорванным дверям и выглянул наружу.
Солнце опять отвоевало крупицу свободы, а с неба лилось что-то серое.
Это был дождь, простой и естественный дождик. Но Тэннер еще никогда не видел обычного дождя. Поэтому он закурил и стал смотреть.
Ливень сопровождали редкие раскаты грома, и ничего больше. Небо за черными полосами по-прежнему отливало блеклой синевой.
Перед глазами, куда ни глянь, висела пелена дождя. Вода сбегала по косяку слева от Черта. Внезапный порыв ветра бросил в лицо пригоршню капель, и Тэннер вдруг понял, что это обычная вода, только и всего. На земле у сарая натекли лужи. Черт бросил щепку и с любопытством наблюдал, как та, взметнув фонтанчик воды, поплыла. Откуда-то сверху, из-под крыши сарая, послышались птичьи голоса. Тэннер уловил тошнотворный и сладковатый запах гниющей соломы. Поодаль, в полумраке справа от себя, он разглядел ржавую молотилку. Сверху медленно поплыли какие-то перья; Черт поймал одно из них и стал разглядывать: легкое, темное, пушистое, а под пушинками — ребрышки. Тэннер впервые всерьез изучал перо. Оно действовало по принципу застежки-молнии — именно так сцеплялись друг с другом отдельные бородки. Тэннер разжал пальцы, ветер подхватил перо, и оно исчезло где-то за спиной. Черт опять выглянул наружу и посмотрел в ту сторону, откуда приехал. Вероятно, он сумел бы пробиться сквозь надвигающуюся бурю, но вдруг почувствовал, до чего измотан. Тэннер нашел бочку, уселся на нее и закурил дежурную сигарету.
До сих пор рейс проходил удачно… но Черт призадумался о последних этапах пути. Доверять Грегу пока было нельзя. И Тэннер решил, что сперва надо забраться подальше, в такое место, откуда не повернуть назад. Там они будут так отчаянно нужны друг другу, что связывать напарника больше не понадобится. Тэннер уповал, что вышиб из парня не все мозги. Неизвестно, какие еще сюрпризы припасла Дорога. И кстати, хорошо бы проклятым бурям остаться за спиной.
Тэннер услышал смешок и мгновенно вскочил, сжимая в руке пистолет.
Но вокруг не было ни души. Вряд ли звук мог донестись из машины, да и вообще это не походило на голос Грега.
Смешок раздался где-то в глубине сарая.
Тэннер обшарил взглядом все темные уголки. Безрезультатно.
Смешок повторился, и Тэннер вскинул глаза.
Как ни странно, там уцелел сеновал.
Черт поднял пистолет, прицелился в темный прямоугольник, обрамленный соломой, и скомандовал:
— Слазь!
Ответа не последовало. Тэннер дважды выстрелил в проем и тотчас получил отклик:
— Подождите! Я слезаю!
По наискось скрещенным планкам торопливо спускался человек, одетый в темные лохмотья и заросший столь же темными волосами. Ростом он был, пожалуй, на фут ниже Тэннера. Дрожа от страха, незнакомец прильнул спиной к стене. В глазах его горело безумие, но руки нелепо прикрывали грудь, как будто могли защитить от пули.
— Ты кто?
Взгляд незнакомца метнулся от дула пистолета к лицу Тэннера и обратно.
— Я спросил, кто ты, мистер.
— Кэйнис, — ответил оборванец. — Джоффри Кэйнис. — Голос звучал ровно и громко. — Я не ученый, — добавил он.
— Да какая на хрен разница? Что ты делал там наверху… кроме как следил за мной?
— Прятался от дождя.
— А что тебя так насмешило, черт подери?
— Вы о чем?
— Чего ты ржал?
— А-а-а… Вы не следуете правилам Бейтсовой мимикрии[3]… а надо бы, знаете ли.
— Ты о чем?
— Я не ученый.
— Это ты уже говорил.
Кэйнис, хихикнув, продекламировал:
— Согласно Бейтсу, подобное явление наблюдается в определенном регионе в определенное время года; собственно виды-имитаторы, по мнению Бейтса, не нуждаются в защите; они должны встречаться реже, чем вид-модель, говорит Бейтс, а также отличаться от сородичей ярко выраженными внешними признаками, способствующими созданию иллюзии… — это тоже говорит Бейтс, — однако имитационные характеристики должны оставаться поверхностными, не приводя к коренным внутривидовым изменениям, замечает Бейтс. Он, знаете ли, работал с бабочками.
— Ты псих?
— Да, но я соблюдаю правила.
— Топай на свет, чтоб я лучше тебя видел.
Кэйнис повиновался.
— Да, сразу видно —
