Рассмеялся. Его смех, несмотря на пониженную тональность, на свою краткость, весьма заразителен. Но я снова сдержалась, уже сама не зная для чего я ставлю себе эти ненужные обоим рамки. Он адекватен, самодостаточен, откровенен на максимум для сложивших обстоятельств, прост, открыт и по-мужски отзывчив, что еще надо для краткосрочного романчика? А я за каким-то хером держу дистанцию, вместо того, чтобы в омут с головой, а потом, лет в восемьдесят, обливаться потом и слюнями у камина, когда буду это все вспоминать и балаболить внучатам какая образцовая мадама была их бабулька… ну не дура ли?..

Марк пригубил вино, вздохнул, отставил и снова взялся за виски, вынеся итог:

— Я не разбираюсь в винах, но вроде неплохо.

— По мне, так савраской воняет. — Нагло солгала я, вдыхая аромат.

— В смысле? — неожиданно нахмурился он, резанув достаточно острым взглядом меня, не успевшую озадачиться причиной такой мгновенной смены настроения, а он тем же тоном добавил, — ты чо такое говоришь-то? Мы в кафе вообще-то сидим, где твои манеры. Официант! Можно кетчуп? — оглянувшись, на весь зал.

Кетчупа в супер-корчме не нашлось, но Марка уговорили на какой-то там блатной соус, клятвенно заверив, что он на натуральных забугорных томатах, у которых родословная благороднее чем у британской королевской семьи, и по вкусу сие произведение кулинарного искусства идеально подойдет к его почти доеденному стейку. Мне невыразимо доставляло то, как Марк при этом разговоре выглядел. Он хоть и издевался, но выверено очень, тонко, даже изящно и только над самой ситуацией: ему приспичил кетчуп в вип-кабаке Некрашевича и растерявшийся официант старательно уговаривал Марка на какой-то там идеальный соус, явно ожидая, что из-за невыполненного каприза сейчас начнется что-то из разряда быдловского глумления, когда его превращают в раба, а он ничего ответить не сможет венценосной персоне, отыгрывающей свои комплексы неполноценности на обслуге. Опасался зря, он не знал, в отличие от меня, что откровенная самоуверенность и борзая смелость у Марка порождены как раз-таки не комплексами неполноценности, а диаметрально противоположным — полным отсутствием этих самых комплексов. Просто момент показался Марку забавным и подходящим, и он решил развлечься, полностью игнорируя осуждающие взгляды окружающих и заинтересованно внимая тараторившему официанту.

Соус ему принесли и он ему даже понравился.

— Можно попробовать? — спросила я, придвигая к себе свою тарелку и мазнув взглядом по его разделанному стейку, щедро политому соусом.

— Конечно, бери, вон еще сколько. — Взяв соусницу, только было подал мне, но я отрицательно мотнула головой и покивала в его тарелку:

— Нет, я хочу оттуда.

— Теперь я уверен, что ты настоящая девушка, а не плод моих несбыточных мечт. — Улыбнулся, накалывая кусочек мяса и приподнимаясь с места, чтобы накормить меня.

— В наркотрипе? — открыла рот, подаваясь вперед.

— Я выразился неправильно. — Улыбнулся, наблюдая, как я неторопливо стягиваю кусочек с его вилки и поднял взгляд в мои глаза, понизив голос, искренне, немного хрипло и одуряюще, — ты круче любой моей фантазии.

Спираль того что сказано вслух и молча участила пульс и ушла ударом жара в голову, на мгновение парализуя мысли. И действия, потому что немного ошиблась молниеносно пересохшими губами и соус испачкал верхнюю. Отстранилась, промокая губы салфеткой и скрещивая ноги сильнее, глядя в карий бархат, усаживающегося на место Марка. Расслаблен. Только внешне. Что творилось в его мыслях отчетливо видно в глазах, порождающих тоже самое в моей голове. То самое ощущение, когда жарко при стандартной кондиционерной прохладе и даже если температура сейчас упадет ниже нуля, то нутру распираемым жаром, легче не станет.

Отстранила от губ салфетку, попыталась отвести от него глаза, чтобы держать под контролем участившееся дыхание, но…

— Зря, — глядя на салфетку в моих пальцах, — я б слизнул. — И взгляд медленно по моей груди, по животу и ниже, туда, что он не мог разглядеть из-за столешницы, но будто видел, будто у меня не были скрещены ноги, а напротив, разведены максимально, ибо глаза потемнели. Так же как тогда в Ламбе, стоя на развороте, перед тем, как обоим сорвало голову. И сейчас снова это же выражение глаз, со стороны вроде бы глядящих в столешницу рядом со мной, а по факту… — Здесь, в мужском туалете. — Посмотрел на меня и я только тут ощутила как сердце пробивает ребра. — Идешь первой. Сейчас.

Будний день, заполненный ресторан, пусть на половину, но… а ему похуй, он хочет заняться оральным сексом в мужском туалете, о чем и заявил прямо. Заявил прямо о том, каким видом орального секса он хочет заняться со мной. Игра на грани фола, захватывающая авантюрность и максималистическая бескомпромиссность, когда, с испытывающим прищуром твердо произнес:

— Три.

Вернул мне мою же фишку, кою я разыгрывала в первый вечер в автосалоне. Вернул жестче, с минималом возможных вариантов понять предложение двояко или иначе, с отрицательным показателем возможностей отказать ему. И я действительно растерялась, оглядывая людный зал:

— Я не совсем уверена, что правильно тебя пон…

— Два. — В карем бархате, подернутом поволокой вызов, балансирующий на тончайшей грани с принуждением. Все-таки безупречно самоуверен, и ключевое здесь — безупречно, ибо откровенно показана готовность довести сражение до конца, лишая права выбора, ведь разговор не об обоюдном удовольствии, вернее, не об обоюдном оргазме.

Глядя в карий бархат, в голове было только одно — когда ты задумался об этом варианте совместного досуга?.. В момент, когда я губами натягивала латекс на ствол, сжирая взглядом твои глаза? Да и всего тебя… Потому последовало предложение продлить знакомство, настоящее имя, анализы, распределение едва ли не по минутам времени встреч и сейчас откровенно и прямо в лоб то, что хочешь, не сомневаясь, что снова оба ебнемся и начнется полная дичь?.. Что ты такое и как тобой управлять, блять?..

И я впервые смутилась:

— Я просто хочу уточн…

— Один. — Ленивый и досадный полуоскал, как выражение крайнего сожаления о не случившемся безумстве из-за тугодумства одной из сторон. — Отмена предл…

— Я тебе дам отмену! — возмущенно перебила, одновременно резко вставая с места, закрывая уши руками но несомненно прочитав по дьявольски улыбнувшимся губам "непременно дашь, но не отмену", направилась в сторону уборных, уже ощущая как на тяжесть