О, халдеи мне тащат филе миньон. Значит, Марк в курсе, что это самое нормальное, что тут варганят кулинарные БДСМщики Некрашевича. Заявлено, что это блюдо из японского вогю, но мы с Улей как-то две недели жили в Токио, а потом два месяца сидели на диете в спортале, и потому мы с ней подозревали, что про вогю извращенные кашевары Некрашевича брешут, под покровом ночи приволакивая мясо с какого-то местного ранчо.

— А вторая его реплика? Я повторить не смогу.

— И не надо. — Вздохнул Марк, слабо усмехнувшись и качая головой, глядя на меня.

— Что-то пошлое? — улыбаясь, кивнула я.

— Не очень адекватное, впрочем, прекрасно его характеризующее. Но так как он мой друг, я не стану переводить, чтобы его не позорить.

И я утвердилась в предположении, что именно было сказано Артемом и почему не дан перевод этому. Бросок бутылки — явный отказ Марка на предложении сообразить на троих от борзой с блядским блеском в глазах, металлом в языке и провокацией в интонации.

— У Артема проколот язык? — начала издалека то, что весьма необычно — у мальчика с такой родословной и при таком положении, весьма экстравагантные наклонности. Но Марк действительно привечал отсутствие дальних заходов и тонн воды, выдавая сразу и по факту:

— Еще левая мочка. Септум и с крыла носа он пирсинг снял, с соска и пупка вроде бы тоже. Благодарю, я сам. — Последнее уже официанту, поставившему передо мной стейк и собиравшемуся плеснуть мне в бокал вина, когда второй быстро смахивал посудку прежних собеседников Марка. Халдей, безропотно отдав охлажденную бутылку Марку, оказывал помощь своему коллеге, а Марк, неторопливо откупоривая бутылку, невозмутимо продолжал, — когда Артем выпьет лишнего, то плохо играет в карты, но его не останавливает то, что скоро он превратится в решето. Говорю же, немного неадекват. — Официанты быстренько умчались, а Марк, взял бокал подавившей смех меня, — сначала даме.

— Правильно, вдруг ерунда какая-то, успеешь попросить себе замену. — Согласилась я, скрещивая ноги, когда смотрела на пальцы татуированной руки, умеющей делать много всякого интересного. — А ты в этих играх с занимательными наказаниями проигрывал?

— Да. — Приподнял уголок губ, одновременно приподнимая бутылку, тем самым насыщая кислородом льющийся в мой бокал алкоголь. Кислородом, украденным из крови при виде такого его, откровенно неформального в строгих рамках формальности, пресыщенного в том, за чем слепо гонятся другие и не насытившегося в другом, за чем гонятся единицы.

— Получается, у тебя тоже много отверстий? — выстрелила я, впиваясь пристальным взглядом в его дотоле ровное лицо.

Марк прыснул и слегка мимо бокала пролил, прибив меня к месту отчетливым вожделением в кратком взгляде, затем, почему-то, направленном за мое плечо с еще более выраженным, но и откровенно фальшивым вожделением.

— Извини, с собой не в ладах, когда такая шикарная девушка напротив. — Произнес он, с мечтательным выражением глядя за мое плечо, — рука волнуется.

— Да все в порядке, — оглянулась и солидарно кивнула, ибо бабулька позади меня действительно выглядела шикарно, а для геронтофила Марка явно уж тем более, — главное, чтобы в туалете попадал. Так что по проигрышам?

— Я не садился в партии, когда по условиям проигравшему необходимо было что-нибудь себе проколоть.

— А что надо было делать в партиях, где ты садился и проигрывал?

— Мой психолог советует попытаться это забыть. Не выводи меня из тонкого душевного равновесия, пожалуйста, а то у меня снова начнутся панические атаки и бессоница, — усмехнулся Марк.

Вынуждая прикусить губу, когда передо мной был поставлен бокал, а рядом с ним легла коробка в пакете с эмблемой одного бренда специализирующегося на женском нижнем белье. Приобрел и нужен женский взгляд, значит…

— Что за вино? — не слишком старательно изображая интерес, спросила я, очень заинтересованно распаковывая предмет, переданный на оценку. И тотчас охуев от содержимого.

— Винсент Джерардин… монт… мотрачет… — отозвался с фальшивой неуверенностью, глядя на этикетку бутылки у себя в руке и намеренно коверкая название достаточно неплохого по качеству и по цене бухла, — короче, пациент, скорее всего, это микстура от болезни какой-то, тут не на русском, а французской грамоте я не обучен. — Задумчиво заключил, отставляя бутылку.

И смотрел на меня, огладившую пальцами нежнейшую ткань черного бра с вплетением золотистой нити по краям чашек и в лямках. Танга тоже в этом же цвете, с тем же вплетением золотого на боковых частях из трех узких лямок. Приподнял бровь, когда посмотрела на него, предварительно кратко указав взглядом на коробку передо мной. Неуверенный в моей реакции, спрашивал совершенно об ином, разительно отличавшимся от вайба флиртующего провокационного трепа, во все больше пропитываемой томлением атмосфере. Понимая его немой вопрос по ставшим серьезными карим глазам, качнула головой, — нет, этот подарок сделан не слишком нагло и тем более не отталкивающе. Просто очень неожиданно. Улыбнулся одними глазами, дескать, то ли еще будет. Я перевела взгляд от него на бутылку, пытаясь спастись от сумасбродства, ударившего жаром вниз живота и уже увлажнившего белье.

Вежливо поблагодарить за белье, уже убранное в коробке обратно в пакет, отложенный на сидение рядом, я не успела, Марк все вернул на круги своя, в нашу пошло-ироничную комфортную стезю:

— Глаз не отводишь от продолговатого предмета, я все понял про тебя. — Стукнул пальцем по бутылке и усмехнулся мне, выжидательно на него посмотревшую, сдерживаясь, чтобы не рассмеяться на весь зал:

— И?

— Тынь-дынь, тынь-дынь, — не отстраняя дна от столешницы повел бутылкой из стороны в сторону, привлекая к ней мой взгляд снова, и я послушно за ней следила, — ну точно, ты алкаш. У нас все больше общего.

Прикрыла глаза, усмехаясь, пока он, чтобы подтвердить правдивость своего вывода, придвигал к себе чистый бокал.

— Мне не слишком нравятся подобные заведения. — Предупредила, пытаясь хоть немного отвлечься от обладателя имени, которое пронизывало все мои мысли и не только их.

— Плюсик тебе в карму, я тоже не особый любитель, потому представим что это кафе. — Вздохнул с деланным облегчением, отставляя бутылку вина и снова погружая меня в непотребные мысли одуряющей поволокой в глазах. — Так, комплименты, я снова о них забыл. — Поверхностным взглядом пробежался по мне, с полуулыбкой отодвинувшей тарелку. — Волосы шикарны. Можно потрогать?

— Заодно руки