Шрифт:
Закладка:
Мы с Кусакой обогнали профессора и пошли первыми. Чем глубже мы спускались, тем теплее становилось. У меня в животе громко бурчало от волнения, а ладони сильно потели. Я старалась НЕ думать о том, где мы очутились. В этот раз я действовала хитрее – позволяла слову «туннель» появляться в мыслях, но только ТЕОРЕТИЧЕСКИ! То есть старалась не думать, что практически мы как раз под землёй. Интересно, думала я, если становится теплее, значит ли это, что мы подбираемся всё ближе к центру планеты Буммердинг? В центре Земли тоже довольно жарко.
Хотя в туннеле было просто тепло. Прежде чем стало по-настоящему жарко, дорога опять пошла в гору, не меняя направления.
Понимаете, что я хочу сказать? Узкий туннель никуда не сворачивал, только теперь приходилось перебирать ногами, не спускаясь, а поднимаясь вверх! Теоретическое объяснение, предложенное мной самой себе, заключалось в том, что мы, скорее всего, спустились к центру Буммердинга, а теперь должны выбраться с другой стороны планеты.
Я оказалась права!
Весь путь занял у нас довольно много времени, примерно как скучный школьный урок, на котором рассказывают о подлежащих и сказуемых.
Однако в конце пути мы услышали знакомое сопение.
– Ура! – воскликнула я и быстро зажала себе рот.
– Тс-с-с! – прошипел Юлиус.
Друг был прав: нельзя выдавать нашего присутствия. Помимо сопения хоботулькиных до нас донёсся злобный голос:
– Заходите! Не смейте трубить! Немедленно забирайтесь в корабль!
Фрау Глипш! От ужаса я застыла на месте, но тут же сорвалась с места. Я бежала, пока не увидела просвет, – значит, туннель кончался! Я приостановилась, придержала Кусаку за ошейник и осторожно шаг за шагом подобралась к выходу.
Меня нагнали Юлиус и профессор. Все вместе мы осторожно выглянули наружу.
Нам открылась зловещая картина. Снаружи стояла ночь, что логично, ведь мы оказались с другой стороны планеты, но, несмотря на это, всё вокруг сверкало и переливалось. Мне пришлось зажмуриться, а потом приставить руку козырьком ко лбу, чтобы разглядеть, что происходит.
Неподалёку, мерцая огнями, стояла огромная летающая тарелка, похожая на гигантскую каракатицу на пяти ножках. Сверху в стеклянном куполе располагалась кабина пилота, уровнем ниже – ряд иллюминаторов, чередующихся с фарами. Именно они светили и мерцали так ярко! Из брюха летающей тарелки к земле спускался трап.
А по трапу на тарелку поднималось стадо хоботулькиных!
– Скорее! Не топочите! – скомандовал голос. Фрау Глипш стояла у трапа и кнутом подгоняла сопящих и топочущих хоботулькиных.
«Значит, я всё-таки была права!» – промелькнуло в моей голове. Горло перехватило и резко стало не хватать воздуха. Да-да, именно такое жуткое чувство я испытала. Все надежды на то, что с хоботулькиными всё будет в порядке, не оправдались. Сбылись мои худшие страхи!
Фрау Глипш собиралась украсть хоботулькиных! Она прорыла туннель, чтобы незаметно погрузить всё стадо на летающую тарелку и где-нибудь на планете Эхоуу дождаться, когда звери вычихнут из хоботков драгоценные камни!
Со слезами на глазах я смотрела, как хоботулькины поднимаются по трапу. Теперь ясно, почему профессор Тюлль никогда не мог добиться помощи от фрау Глипш. Она была слишком занята тем, что рыла туннель! Вход в него она спрятала внутри собачьей будки, чтобы его не обнаружили раньше времени, а когда профессор привёз с собой собаку, ей пришлось переставить табличку в другое место. Да, именно так всё и было!
К досаде фрау Глипш, когда туннель был готов, профессор Тюлль уволил её и отобрал у неё ключ от вольера. У этой дамочки так бы ничего и не получилось, если бы мы с Юлиусом не поверили склизкой предательнице! Глупцы из самой отсталой Солнечной системы всех времён! Как можно было поверить ей?!
Фрау Глипш, ухмыляясь, загоняла хоботулькиных на летающую тарелку. Через несколько буммерминут она увезёт их прочь, сомневаться в этом не приходится!
Мне хотелось разреветься во весь голос.
– Ага, угум! Всё ясно, – пробормотал профессор Тюлль. – Пожалуй, понадобится дополнительное снаряжение, угум, или как?
– Какое? – в отчаянии прошептала я.
– Хм, думаю, парочка билибобиков, они вполне подойдут. Угум, да, точно! Ещё пара верёвочных лестниц из кромотокелевой рощи не помешает и… Секундочку, что у неё за корабль?.. Ага, пяток зоттельмоков! Должно хватить.
Он повернулся и вежливо попросил Юлиуса:
– Разреши, пожалуйста, пройти. Видишь ли, мне надо вернуться, дело срочное, угум, или как?
Последнего «или как» было почти не слышно из-за хруста в профессорских коленках. Да уж, вряд ли он умел быстро бегать.
– Я сам, – выпалил Юлиус. – Я быстрее!
Он повернулся и помчался прочь. Я ещё не рассказывала, но как раз мой друг бегает очень быстро. Между прочим, он делает это быстрее всех в нашем классе! Тогда-то во мне и зародилась искорка надежды. Хотя я понятия не имела, зачем нам билибобики с верёвочной лестницей, но профессор Тюлль, похоже, знал, что делал.
Я выглянула из туннеля, и искорка надежды потухла. По трапу поднимались всего трое хоботулькиных, остальных фрау Глипш уже загнала на корабль. Последним шёл Горошек.
Наверное, он почуял, что мы неподалёку, – вытянул хобот, повёл им в воздухе, безошибочно определил, в какой мы стороне, и уже собирался поскакать к нам навстречу, но фрау Глипш кнутом загородила ему дорогу.
– Это что ещё за выкрутасы? А ну-ка бегом на корабль! – скомандовала она.
Горошек сразу поник и с опущенной головой побрёл по трапу.
Я еле сдерживала рыдания. План профессора не сработает: пока Юлиус вернётся с билибобиками, лестницами и зоттельмоками, тарелка давно улетит.
– Все зашли? – осведомилась фрау Глипш, бросила кнут на трап и потёрла свои лапищи. Затем она нажала на красную кнопку внизу, и трап, сложившись гармошкой, заехал внутрь. Дверца люка захлопнулась. Хоботулькины оказались в плену.
Я всхлипнула. Прижавшись к стене, я осторожно высунула голову подальше, чтобы не выпустить из виду фрау Глипш.
Она подошла к кораблю, поднялась по лестнице и проверила, плотно ли закрыт люк. При этом она рассмеялась тихим, но жутким смехом, от которого у меня мурашки побежали по коже.
