себя.

— Даже не хочу думать о таком, — сказала она и он кивнул.

— Конечно-конечно. Я рад, что вы пришли в себя, и не поддаетесь плохому настроению. К тому же инсульты случаются чуть ли не у каждого второго. Особенно риск велик у людей старшего возраста, с больным сердцем. Им противопоказаны волнения в любых проявлениях, поэтому, как только ваша бабушка придет в себя, мы поможем ей пройти курс реабилитации, а после предоставим ей бесплатную поездку в санаторий.

— Что? — Лиля ошарашенно уставилась сначала на врача, а потом повернулась к Дамиру Маратовичу, который улыбнулся ей, замечая, как ее обрадовала данная новость. — Скажите, у нас была назначена операция, ее можно будет провести или нам теперь придется ждать?

— Да, я связывался с Виктором Геннадьевичем. Он очень переживал за вас, попросил сообщить, чтобы зашли к нему, когда придете.

— Хорошо, я сейчас поднимусь, — заверила его Лиля и, повернувшись к Дамиру Маратовичу, улыбнулась. — Дамир Маратович, это же вы, да?

— Пойдем-ка, заглянем к врачу и послушаем, что он нам скажет, — перебил ее Дамир и нежно, взяв за руку, подтолкнул к лифту.

16

— Лиличка! — Виктор Геннадьевич поднялся с кресла и, раскинув руки, принялся обнимать ее, пока Дамир хмурился и нервничал, смотря на это.

— Добрый вечер.

— Здравствуйте. Порадуете нас? — спросил Дамир и тот кивнул, указывая на кресла.

Лиля присела и, сложив вещи на колени, посмотрела на врача, а Дамир встал за ее спиной, касаясь волос рукой и слегка нависая над ней.

— Ну, как вы уже догадались, из-за инсульта операция откладывается, потому что если сейчас возьмёмся за это, она может умереть на операционном столе, чего я не хочу. Поэтому дождемся, когда она придет в себя, а после уже решим что делать, хорошо? А пока я советую вам Лиля, не волноваться. Ни к чему это.

— Я постараюсь, — вяло выдала она, понимая, что не сможет не волноваться, ведь бабушка ее единственная семья, которая осталась после смерти родителей.

Дамир будто поняв, что она чувствует, сжал ее плечо.

— Я слышал, что Маргариту Павловну потом отправят на отдых? Это прекрасные новости Лиличка, вам тоже не помешало бы отдохнуть, слишком бледная.

Слова врача Дамир воспринял на свой счет, тут же напрягшись и, стрельнув в того глазами. Он явно лез не чужую территорию. Поэтому заметив сжатые челюсти и его напряженную позу, Виктор Геннадьевич тут же стушевывается и просит прощения, говоря, что ему пора бежать.

— Да, конечно. Вы позвоните мне, если что-то изменится? — спрашивает Лиля, и он кивает.

Когда они выходят из больницы, у Лили не остается сил, и она просто падает на сиденье, закрыв глаза, а когда открывает, они уже стоят во дворе.

— Справишься без меня, невеличка? — спросил Дамир Маратович, смотря на нее пристальным взглядом, и она кивнула, чувствуя, что совсем не хочет уходить. — Если вдруг захочешь поговорить, звони мне в любое время, хорошо? И да, если вдруг что-то случится, сразу звони. Не вздумай решать все проблемы сама, поняла? — на последних словах, он обхватил ее за подбородок и притянул к себе.

— Дамир Маратович… — Лиля задрожала, чувствуя его теплые руки и отчаянно желая, чтобы он ее поцеловал.

Что? Поцеловал?

— Прости, не могу больше, — прошептал он, и прильнул к ее губам, пока она ошарашенно смотрела на него, веря в то, что он читает мысли.

Оторвавшись от нее, он тяжело задышал, будто пробежал стометровку и тихо засмеялся, утыкаясь в волосы Лили.

— Ты даже не представляешь, как долго я мечтал об этом.

— Дамир Маратович…

— Дамир. Просто Дамир, Лиля, — он улыбнулся и, взяв ее ладошки, поочередно поцеловал, ловя пунцовые щеки и взгляд с поволокой.

Губы, припухшие и такие манящие, что он вновь коснулся их, а после, зарывшись рукой в волосы, со стоном притянул к себе, чувствуя, что она не сопротивляется. Когда он почувствовал, как она осторожно коснулась его волос рукой, нырнул язычком в рот, слыша стон и теряя связь с реальностью.

И если бы ему не нужно было улетать, он бы продолжил начатое в квартире, но телефон, известив о том, что время поджимает, заставил его оторваться и со стоном откинуться на спинку кресла.

— Прости невеличка, мне пора. Опоздаю на рейс. Я уже дважды перенес его, больше не получится.

— Дамир Марат…

— Дамир!

— Дамир, — неловко обратилась она, цепляя губы ладошкой и прикрываясь. — А вы…ты мне напишешь?

— Непременно девочка моя, — он нежно поцеловал ее и провел рукой по щеке, заставив закрыть глаза и отдаться этой ласке без остатка. — Обещаю, как только вернусь, продолжим с того места, на котором остановились, — улыбнулся он, ловя ее разомлевший взгляд и желая, чтобы эта поездка провалилась к черту.

— Езжайте, — сказала она, и он поцеловал ее. — Напишите, как прилетите.

— А ты, пока меня не будет, поучись не выкать, идет? — с усмешкой сказал он и она кивнула. — И еще, нам надо будет поговорить.

— О чем?

— О нас.

— Хорошо, — подтвердила она и вылезла из машины, слыша, как хлопает дверь.

— Ты же не думала, что я не провожу тебя?

Он смеется, и она улыбается, чувствуя себя окрыленной. Он обхватил ее ладошку и зажал в своей огромной ладони, отчего жар тут же распространился по коже, как химическая атака. В лифте он вновь прижал ее к себе, но теперь Лиле было не страшно смотреть ему в глаза.

Она вообще перестала, что либо, бояться с ним, и дело было не в поцелуе, а в нем самом. Он хоть и был огромным и временами рычал, как медведь, с ней всегда был терпелив и вежлив. И возможно то, как он отнесся к ее проблемам, сыграло немаловажную роль. Не говоря о том, что он понравился бабушке.

Как по ней, так это самый важный аргумент, потому что бабушка всегда видела человека насквозь, в отличие от Лили. И теперь стоя напротив него, она была рада тому, что он появился в их жизни. Неожиданно, но вовремя.

Просто ангел-хранитель какой-то.

— Будешь так смотреть, у меня над головой точно нимб вырастет, — шутил он, и она застыла, округлив глаза и Дамир еще громче засмеялся, выходя на нужном этаже. — Просто ты так смотрела на меня, видимо благодарила бога за то, что я появился в вашей жизни, да?

Она кивнула, и он покачал головой.

— Я совсем не ангел Лиля. Я злой, порочный и страшный человек.

— Люди всегда преувеличивают свои недостатки.

— На твоем месте я не стал бы их преуменьшать, чтобы потом не разочароваться.

— Думаете, такое возможно? —