устало выдохнула Илана. — Такой же, как то, что я отравила отца.

Дамдин оскалился.

— Нохор Кумац! — рыкнул он.

Молодой офицер шагнул в комнату. Руками в полотняных рукавицах он осторожно держал небольшой фарфоровый цилиндр с изогнутыми стенками, похожий на кусок бамбукового стебля. На белых фарфоровых боках блестели красочные изображения морских животных.

— Это обнаружили в комнате подозреваемой, в тайнике за картиной с лодками! — доложил Кумац.

— Это же сосуд для мазей из коллекции фарфора почтенного Морь Эрдэни! — воскликнул Максар.

— Редкая вещь, — осклабился Дамдин, — с не менее редким содержимым!

Он осторожно разрезал бечёвку и снял с горлышка цилиндра промасленную бумагу. Сосуд был до половины полон бесцветной субстанцией.

— Мазь семи островов! — объявил прорицатель. — Бесцветная, почти без запаха. Слегка горчит, но незаметна в напитке духов войны. Зная, что отец не доверяет Вам, Вы смазали ей листья в кухонном ларце, и слуга, сам того не ведая, приготовил хозяину отраву!

— Но почему?! — вскричал Тукуур.

— Чтобы не дать отцу выдать младшую сестру! — торжествующе пояснил прорицатель. — Знаки на щеках, обещания мести — всё для отвода глаз! Илана — член совсем другого подполья! Она — из слуг безликого демона и его живых камней, слуг, называющих себя "хором"! Два дня назад я послал Темир Буге тайное письмо, обещая прощение Прозорливого, если он расскажет, где прячется наследница толонского трона. Завтра мы должны были встретиться, и вот, он мёртв! — он повернулся к Илане, и его голос загремел как судебный гонг. — Ты надеялась провести меня, змея, но все твои уловки ясны как день! Я впечатлён лишь твоей самонадеянностью! А теперь я выжму из тебя правду, или меня зовут не Улагай Дамдин!

На несколько мгновений он приковал к себе внимание присутствующих, и этого оказалось достаточно. Один из храмовых стражей вдруг болезненно выдохнул и согнулся пополам, а Санджар резко извернулся и ударил второго добдоба связанными руками в лицо. Стражник отшатнулся и выпустил руку телохранителя. Санджар отпрыгнул в сторону как кот и схватил со стойки один из наградных мечей.

Илана, словно пробудившись от тяжелого сна, резко отступила к шкафу. Раздался громкий щелчок. Одна из секций провернулась вокруг своей оси, увлекая дочь плавильщика за собой.

— Стой, сколопендра! — рявкнул Максар, пытаясь встать.

"Зря он заставил нас преклонить колени, ох зря", — злорадно подумал Тукуур.

— Живьём брать! — прорычал Дамдин.

Первый добдоб, оправившись от удара, выхватил железную дубинку и бросился на Санджара. Тот отшагнул вбок и попытался полоснуть стражника по горлу, но связанные руки сковывали его движения. Добдоб увернулся, споткнулся о тело Темир Буги и покатился по полу. Телохранитель поднял меч над головой и с боевым кличем рванулся к Дамдину. Забытый всеми болотный огонь издал сухой треск. Лилово-жёлтая молния ударила в клинок Санджара, на несколько секунд окутав телохранителя ярким ореолом. Когда Тукуур снова разлепил слезящиеся от яркого света глаза, тело воина неподвижно лежало у ног его покойного господина.

Дознаватель с непроницаемым лицом перешагнул через оба трупа и подошёл к стеллажу. Несколько минут он стоял в раздумьях, разглядывая корешки книг, а затем уверенно нажал на два из них. Секция снова провернулась, открывая тёмный проход. Болотный огонь с гневным визгом влетел в потайной коридор, и Дамдин с неожиданной прытью юркнул следом за ней.

— За ними! — прорычал Дзамэ Максар, с трудом протискиваясь в узкий лаз.

— Оцепить квартал! Гонца к дозорному! Поднять гарнизон, патрули на улицы! — Холом засыпал армейского командира приказами так уверенно, как будто был по меньшей мере комендантом города.

Нохор Кумац, опешивший от такого напора, приложил к груди кулак и помчался вниз по лестнице, а юный страж устремился в потайной ход, явно намереваясь присоединиться к охоте.

Тукуур устало сел на пол. Он закрыл глаза и попытался вспомнить песнь прощания, но на язык упорно просилась молитва Стальному Фениксу. "Воспари над Средним Миром, распахни крылья свои от края небес до края небес, и укрой нас под ними как своих птенцов…" Мир знатока церемоний трещал по швам, и больше всего ему хотелось свернуться клубочком где-нибудь в укромной пещере, но этот путь вел к гибели. "И прежде прочих огради своими стальными перьями Илану…" Он верил, не мог не верить, что она не убивала собственного отца. Не только потому, что любил её, но и потому, что нестыковок в этом деле было гораздо больше, чем показал Улагай Дамдин. Этот человек прибыл не за правосудием, и Тукууру придётся противостоять ему, хоть это и грозит смертью. "О почтенные предки, великие судьи Трех Миров! Дайте мне силы и мудрость, чтобы довести это дело до конца!" — взмолился знаток церемоний, поднимаясь с колен. Пора было приниматься за работу.

* * *

Илана навалилась плечом на потайную дверь, и та успокаивающе щёлкнула. Ненадолго. Где-то здесь был спрятан потайной рычаг, блокирующий весь механизм, но, словно в кошмарном сне, вся комната казалась чужой, незнакомой, угрожающей. Осознав, что теряет время, дочь первого плавильщика закрыла глаза и провела рукой по стене. Холодная полоска металла, указывающая путь к выходу, была на месте. Стараясь не отрывать от неё руки, Илана побежала по коридору быстрыми скользящими шагами. Поворот, ещё один. Стопа нащупала пустоту: лестница на первый этаж. Где-то позади осталась маленькая детская комната, в которой прятали Айяну, пока это не стало слишком опасно. Быть может, дверь отвлечёт преследователей.

Замок потайного хода снова щёлкнул, раздались торжествующие крики. Беглянка вздрогнула, запрыгнула на перила и соскользнула вниз, не рискуя вслепую спускаться по ступеням. Пролёт, ещё пролёт. Повеяло сыростью, дерево под рукой сменилось осклизлым камнем, но путеводная полоса всё ещё была с ней. С потолка капала вода, из-под ног с писком разбегались мыши. Коридор извивался змеёй, сжимался, душил. Казалось, он никогда не закончится, если только не удастся усилием воли разлепить веки, сесть на кровати и услышать тихий голос матери… Но нет, это явь, беспощадная явь, от которой родители пытались спрятаться у всех на виду. Знали, что не выйдет, иначе не строили бы этот коридор, не прятали бы в его потайных нишах оружие. Найти бы его, но останавливаться нельзя: слишком близко голоса охотников.

Под ногами захлюпала вода, и почти тут же бронзовая полоса оборвалась. Вытянув руки, Илана нащупала деревянную решётку, поверх которой были навалены сухие ветки, сено и старые тряпки. Беглянка отступила на несколько шагов, а затем с размаху ударилась в решётку, больно ушибив плечо. Преграда крякнула и сдвинулась, открывая узкую щель. Жалея, что не родилась кошкой, Илана начала протискиваться наружу, срывая ногти о мокрую глину. Левый рукав белого кафтана