— Фамилия, имя, отчество, землянин, — сказал Ворг, уставившись себе под нос и держа в руке предмет, похожий на ручку.

— Это Милов Артем Михайлович, № 45127, — сказал за меня Алексей.

— 45127? — с удивлением спросил Ворг.

— Да, именно 45127.

— ПРИНЯТЬ НОВЕНЬКОГО! — громко закричал Ворг в сторону двери, располагающуюся у него за стеной. После чего два довольно крупных существа, словно финалисты «Мистера Олимпии», схватили и поволокли меня вовнутрь.

На них была серая, словно чьи-то обноски, одежда. Рукава рубашки были оторваны по локоть, а штаны были слишком длинными, от чего их низ был больше схож с аккордеоном, нежели с одеждой.

Перейдя в следующее помещение, существо за небольшим окном без единого слова протянуло мне аккуратно сложенную одежду и после небольшой паузы, подняв глаза, предложило мне переодеться быстрее, чем оно решит отдать команду культуристам позади.

— Да что ж все такое серое и унылое? — глядя на себя, сказал я в своей голове.

Это была типичная для Синтопии полосатая тюремная роба. Ее полосы располагались горизонтально во весь рост, а на правой стороне груди я увидел номер. Именно тот, который продиктовал Алексей на входе. № 4 5127. В этот момент я, словно окунувшись в ледяное озеро, целиком осознал, что происходит, и резко развернувшись, а затем протиснувшись мимо моей новой охраны, побежал через дверь в предыдущее помещение.

Сидящий за столом Ворг с визгом встретил меня, как бы намекая двум культуристам об их оплошности.

По моему плану я должен был захлопнуть за собой дверь в комнату управления и, вновь хаотично нажимая на клавиши, попасть в какое-нибудь другое место. Но меня ждало глубочайшее разочарование. Поскольку это была лишь пустая, бетонная, продолговатая комната, в которой не было ничего, кроме ржавой лампы на потолке, стола и его жирного обитателя.

Только пробежав мимо Ворга, чудом увернувшись от его толстой руки, которая пыталась остановить меня, и еле успев остановиться при виде тупиковой комнаты, я получил сумасшедший удар в шею. Словно почувствовав, как разлетаются мои позвонки по разным сторонам комнаты, я рухнул на этот холодный и шершавый пол…

Спустя несколько дней, стоя в своей камере напротив зарешеченного окна, я стал понимать, что каждая планета в этой огромной вселенной по-своему красива. Даже если за твоим окном бушующая лава, готовая сожрать абсолютно все, что в нее попадет.

— ГОРЯЧООО! — сказал мой новый сокамерник, увидев, что я смотрю в окно.

Это был довольно крупный мужчина с не пропорционально маленькой головой. Кровать сгибалась под его весом, а цвет кожи напоминал больше мандарин, нежели человека.

— МОЙ БРАТ ТУКА ХОДИТЬ ТУДА. БРАТ НЕ ВЕРНУТЬСЯ, БРАТ ГОРЕТЬ, — продолжил он примитивно выражать свои мысли.

— Твой брат пытался сбежать отсюда по лаве? — поинтересовался я.

— ДА. БРАТ ВЫРВАТЬ РЕШЕТКУ И ПРЫГНУТЬ ВНИЗ.

— То, что он сгорит было очевидным, это была плохая мысль, — решил ответить я. После чего мой сосед резко встал и, схватив меня за шею, поднял, оторвав мои ноги от земли.

— ТЫ СКАЗАТЬ, ТУКА ТУПОЙ?! — довольно громко спросил он у меня.

— Кххт. Нет. Твой брат умен, — я сказал то, что он желал услышать, лишь бы он поставил меня обратно на пол.

В этот момент дверь нашей камеры открылась, влетели три охранника и активно начали бить нас электрическими дубинками. Мне же, в отличие от моего сокамерника, хватило и одного удара, чтобы упасть на пол в конвульсиях. Виктория, вероятно, тоже не обрадовалась бы такому приливу энергии, но узнать я этого не мог, поскольку после встречи с Алексеем она впала в режим тишины. Хорошо хоть языковые пакеты остались. Мой же сосед, в свою очередь, держался молодцом и даже успел выбить несколько кирпичей из стены головой одного из охранников. Но сразу после этого в камеру забежало еще трое, практически не оставив там свободного места, и тогда наш боец сдался. Они били его до тех пор, пока меня не отпустило, а конвульсии эти, которые были не из числа приятных, длились порядка трех минут. Практически не оставив на нем живого места, охрана медленно вышла с камеры и в нее зашел мой первый знакомый, обещавший коктейли и песочек.

— Пойдем прогуляемся, — сказал он мне и, не дожидаясь моего соглашения, с трудом развернувшись в тесной камере, вышел наружу.

Он шел впереди, а четверо охранников, которые шли рядом со мной, ни на секунду не отводили глаза в сторону.

— Будь у них по два глаза, а не один, вероятно, они смогли бы смотреть по сторонам, — отшутился я сам себе. — Одним глазом туда, другим сюда.

И поймав себя на мысли, что, наверное, это была моя первая улыбка с момента, когда Виктория разбудила меня ночью, я решил не падать духом. По крайней мере, меня уже не хотят порубить на куски. По крайней мере, пока.

Мы блуждали по тюремным коридорам. Дойдя до одной из дверей, Ворг открыл ее и жестом руки предложил войти во внутрь. Это был своего рода импровизированный медицинский пункт, но слегка осмотревшись, я понял, что он походит больше на хирургический кабинет. На столе лежали инструменты разных размеров и формы. Я увидел знакомый человечеству скальпель, ножовку и ножницы, а назначение оставшихся предметов мне узнавать не хотелось.

Ворг захлопнул за мной дверь, оставив наедине со своими мыслями.

В этой комнате, помимо стола с инструментами и гладкого металлического стола по центру, была еще одна дверь с противоположной стороны. А над столом в центре висела яркая лампа, которая освещала большую часть комнаты. Внезапно для меня Ворг вернулся через ту же дверь в хирургическом белом фартуке. И пока я смотрел на этот забавный мешок жира в новой одежке, еле налезающей на него, трое охранников вошли в противоположную дверь, пытаясь привязать меня к столу. Конечно, мне нечего было терять, помимо собственной жизни, за которую я был готов бороться. Ближайший ко мне скальпель оказался в одном из тех трех глаз. Второй, протянувший ко мне свои лапти, скорее всего получил перелом, а череп третьего оказался достаточно хрупок по сравнению с молотком, который попался мне под руку. Закончив с последним, я повернул свою голову в сторону Ворга и резким движением слегка приподнял ее, как бы намекая: твой ход, Ворг, что дальше?

— Да вы дикий зверь, Артемушка! — сказал он, после чего я получил гребаной электрической дубинкой в спину.