есть волшебные сладости, – убеждённо сказал Робин. – Я чуть дар речи не потерял, когда впервые открыл чемодан. Эти конфеты созданы очень талантливыми сладкомагами и поэтому обладают мощной силой.

– Сладко... кем? – недоумённо спросила Элина.

– Сладкомагами!

Элина подскочила на стуле:

– Ты о чём?

– Видимо, в его упрямой черепушке куда больше секретов, чем он выдаёт, – предположила Чарли. – Ты страшный врун, Робин! Мы так и знали!

Робин был слишком ошеломлён, чтобы реагировать на этот упрёк. Побледнев, он прижал руку к губам и в ужасе не сводил глаз с Элины. Та же, напротив, ощущала, как её охватывает какое-то радостное предчувствие. Наконец-то Робин хоть что-то рассказал! Пусть даже это и кажется совершенно невероятным.

– Ты не хотел этого разглашать, да? – спросила она.

Робин, похоже, запаниковал:

– Разумеется, не хотел! Рассказав, я нарушу договор.

– Что ещё за договор? Ничего не понимаю.

– Ну, договор Пико! Кодекс чести всех сладко- магов.

– Пико... это про мадам Пико? Ты можешь говорить понятно?

– Я вовсе не собираюсь вам об этом рассказывать! У меня будут большие неприятности! – Робин плотно сжал губы, но, по-видимому, оказался не в силах сдержать рвущийся из него поток слов. – Я и есть один из сладкомагов. Вся наша семья обладает волшебным даром, потому что мы ведём свой род от мадам Пико. Она была первым сладкомагом. Мы... мы обязались...

Элина в поисках поддержки взглянула на Чарли, и Робин тут же прервался.

– Я всё это произнёс вслух? – растерянно пробормотал он.

– Мог бы произнести и побольше! – заявила Чарли. Но под взглядом Элины глаза её остекленели, и она, казалось, совершенно забыла о Робине. – Иногда я представляю себе, что меняюсь с тобой жизнью.

– Что? Что это тебе вдруг в голову пришло?

– У тебя такие прекрасные волосы, ты отлично учишься, и тебя не беспокоит, что о тебе думают остальные, – продолжала лепетать Чарли. – Я даже немного рада заклятию, потому что благодаря ему мы с тобой подружились!

Что, чёрт побери, с Чарли творится?!

Элина вопрошающе взглянула на Робина, словно он мог ей всё объяснить. Но как только её взгляд остановился на нём, он тоже продолжил говорить так, будто не прервался только что на середине фразы:

– ...помогать людям с помощью нашего волшебства – а оно разрешается только в виде сладостей, чтобы оставалось временным. Вечная магия запрещена.

Элина снова повернулась к Чарли.

– Ты настоящая подруга, – продолжала та. – Мне очень хорошо рядом с тобой. И знаешь, я очень боюсь, что, когда вся эта история с заклятием закончится, ты перестанешь со мной дружить.

Элина снова перевела взгляд на Робина.

– Сладкомаги и их волшебство должны оставаться в тайне, – сказал он. – Мы не имеем права рассказывать о себе. Поэтому я и врал.

Это... это действовала лакрица! Когда Элина смотрела одному из друзей в глаза, тот говорил и не мог остановиться. Элина обозвала себя тупицей. «Ляля-лакрица»! Ну конечно! Очевидно, она заставляла людей исполнять бесконечный, как песня в непрерывной записи, речитатив, выуживая из них тайные мысли и прочие секреты.

Элина упёрлась взглядом в стол, и все тут же замолчали. Она услышала, как Чарли и Робин облегчённо вздохнули.

Теперь сомнений не оставалось: сладости в чемодане волшебные!

Глава 17

Через несколько минут действие «Ля-ля-лакрицы» наконец закончилось, и Элина снова смогла посмотреть ребятам в глаза. Как-никак Робин только что открыл настоящий ящик Пандоры! Голова у Элины чуть не лопалась от крутящихся в ней вопросов.

– То, что ты сейчас сказал... – начала она.

Робин перебил её:

– Я не имел права рассказывать про это ничего, ну совсем ничего. И как я объясню всё родителям? Сначала я просто забираю наш чемоданчик для экстренных случаев, отдаю его посторонним людям, а потом ещё вам всё и рассказываю. Я вас даже не знаю.

Элина смотрела на него с сочувствием:

– Мы никому ничего не разболтаем. Правда, Чарли?

– Я всё равно поняла только половину, – вздохнула Чарли. – Что значит «сладкомаг»? И если мадам Пико была одной из них, как же тогда и ты можешь им быть? Ты что, вампир с магическим даром и живёшь уже пятьсот сорок семь лет – и поэтому всегда такой мрачный?

Робин свирепо насупился:

– Нет! Мне тринадцать!

Элина наклонилась к нему поближе:

– Ты же всё равно уже нарушил какой-то там кодекс чести – так, может, расскажешь? К тому же во всём виновата лакрица, и нам нужна помощь... твои родители наверняка поймут.

– Договор Пико, – поправил её Робин. Похоже, он боролся с собой, потому что выражение лица у него было напряжённое и задумчивое.

Элина протянула Робину мизинец. Чарли, мгновенно сообразив, что она задумала, сделала то же самое.

– Я, Элина Пфеффер, торжественно клянусь, что ничего не разболтаю. Клянусь всем, что мне дорого.

– Я, Чарли Зоммерфельд, клянусь хранить эту тайну до могилы.

– А теперь что, брататься на крови будем? – иронично поинтересовался Робин, а затем, чуть поколебавшись, сцепил с их мизинцами свой.

Это мгновение казалось очень важным, ведь теперь их связывала клятва. Сердце у Элины так и выпрыгивало из груди. Они замерли, пока Робин не выдохнул и чары не разрушились.

– С чего же начать? – вздохнул он. – Белони совершенно особенный город, потому что здесь жила мадам Пико. Для сладкомагов очень важно действовать тайно, и поэтому никто не должен знать, что легенда о мадам Пико правда. Она первая владела магией и использовала свой талант, наделяя ею сладости, – объяснял Робин. – Мадам Пико считала, что с магией нужно обращаться очень осторожно, а сладости не вечны, и поэтому магия сохранится в них недолго. Она сделала это основным и самым важным правилом в работе. Его, как и остальные правила, она закрепила в договоре Пико, который стал для всех нас кодексом чести.

– А что, магической силой может обладать любой? – задумчиво спросила Чарли.

– Нет, для этого нужно происходить из рода Пико. Поверьте, если бы вы обладали этим талантом, вы бы знали об этом, – в голосе Робина не слышалось особого восторга. – Сладкий талант позволяет влиять на положительные чувства и намерения, а горький – наоборот.

– Это как «добрый» и «злой»? – задохнулась от волнения Чарли.

Робин покачал