Белл взял его за руку и помог подняться на возвышение.

Хейвен не замечала Повелителя Солнца, пока едва не наступила на него. Он небрежно прислонился к стене, с полузакрытыми глазами поедая хурму. Золотистой кожей и выгоревшими на солнце волосами он походил на изображенного на стене за его спиной Повелителя Солнца, вручающего священный цветок одной из семей Девяти Домов.

Это был священный цветок, данный всем Девяти Домам, усиливающий их магию и позволяющий им получить доступ к Нихлу и использовать рунные камни.

Каждый в какой-то степени обладал магией, но магия большинства смертных была настолько слабой, что даже с сильным рунным камнем они едва могли сотворить заклинание или поднять в воздух предмет.

Хейвен уставилась на золотистое изображение за спиной Повелителя Солнца. Богиня Небесная, это даже мог быть он сам! Солис и Ноктис жили дольше смертных, но самые могущественные из их рода, Повелители Солнца и Повелители Теней, жили сотни, иногда тысячи лет – по крайней мере, если верить древним книгам.

– А ты знаешь, – промурлыкал Ашерон медово-сладким голосом, – что пялиться в упор невежливо, смертная?

Хейвен прикусила щеку, чтобы не поддаваться на провокацию. Она может пялиться сколько угодно. Кроме того, ему пора бы уже привыкнуть к этому. Нельзя выглядеть таким непохожим на других, таким… красивым, чтобы при этом люди не пялились на тебя.

– А ты знаешь, – парировала она, – что, подстрекая меня к грубому ответу из желания оправдать свою ненависть к моему виду, ты зря тратишь время?

– Мне нет нужды оправдывать свою ненависть к таким, как ты. – Яд пронизывал его голос. – Сейчас я просто пытаюсь отогнать паразита.

«Паразита»?! Хейвен закатила глаза и снова сосредоточилась на церемонии. У нее зачесались ладони, и она постучала пальцами по бедру. Священнослужитель все болтал и болтал, его неторопливая, полная вздохов речь то и дело прерывалась кашлем и хрипом.

Хейвен зарычала себе под нос, молясь Богине, чтобы старик не упал в обморок до того, как закончит церемонию.

Девушка все время посматривала на окна на случай неожиданного нападения. Холодный пот струился между ее лопатками. Этот день длился целую вечность.

– Беспокоишься о чем-то? – задумчиво протянул Повелитель Солнца. Свет из ближайшего окна высвечивал завитки серебряных нитей в ткани его туники.

Несколько гостей оглянулись, чтобы шикнуть на Хейвен и Ашерона, но увидев Повелителя Солнца, быстро отвернулись.

– Ну и кто теперь пялится? – огрызнулась девушка.

– Я не пялился. – Повелитель Солнца откусил еще один маленький кусочек хурмы. – Ты потратила всю энергию. – Он принюхался. – И… почему я чувствую запах рунной магии?

Ее сердце подскочило к горлу.

– Может быть, ты чувствуешь собственный запах?

– Нет. Это рунная магия смертных, и заклинание выполнено неуклюже. – Он скосил на нее прищуренные глаза. – Вот почему пахнет паленым.

– Прекрати болтать. Люди начинают пялиться.

– Такие, как ты, всегда пялятся на меня. Я к этому привык.

Напыщенный павлин. Поджав губы, Хейвен посмотрела на Белла. Священнослужитель вел принца к дереву, чтобы повторить действия предка Белла, получающего священный цветок.

Проклятый священнослужитель, двигайся быстрее!

Хейвен с трудом подавила вопль, когда священнослужитель медленно, очень медленно потянулся за вялым, низко висящим георгином.

– И Хорриган из Дома Ботелеров… – бубнил священнослужитель своим старческим голосом, держа дурацкий цветок в дрожащих руках, – был одним из Девяти, кто получил священный дар от Богини Фрейи, открывшей его роду дорогу к магии святого Нихла.

– Ну же! – прорычала Хейвен гораздо громче, чем намеревалась, вызвав неодобрительный взгляд любовницы короля.

Ашерон окинул ее скучающим взглядом.

– Торопишься куда-то?

Она усмехнулась в его чересчур красивое лицо.

– Может быть, мне не нравится твое присутствие.

– Это вряд ли.

Гости на скамьях зашептались, когда Белл опустился на колени у подножия лестницы. Хейвен поймала себя на том, что затаила дыхание. Священнослужитель сжимал в руках черную, инкрустированную жемчугом шкатулку с изображением темных роз на крышке.

Шкатулка со скрипом открылась, и в храме воцарилась тишина.

Хейвен вытянула шею, чтобы рассмотреть содержимое шкатулки. Согласно книгам, там хранилась высушенная луковица священного цветка, полученного предком Белла; каждый раз в День Руны очередного наследника Ботелеров там появлялся рунный камень.

Хейвен подпрыгнула на цыпочках, когда священнослужитель вынул на свет оникс, зажав его в своих узловатых, дрожащих пальцах. Каким-то образом старику удалось прикрепить камень к тяжелой железной цепи.

Несмотря на все свое нетерпение Хейвен улыбнулась, когда Белл склонил голову, а священнослужитель повесил темный камень ему на шею.

Оранжевая метка вспыхнула на камне и быстро исчезла, как падающая звезда.

Слава Богине, все сделано.

Нечто – мерцание, тень – привлекло внимание Хейвен, и ее тело напряглось, как тетива лука. Ашерон так и не сбросил свою апатичную маску, но на его сильной челюсти задрожал мускул. И его руки, прежде сложенные на груди, теперь выпрямились и замерли над сталью на его гибкой талии.

Плавным, медленным движением Хейвен вытащила лук и наложила стрелу, оперение ворона щекотало ее щеку. У нее не было времени нанести яд на железные наконечники, поэтому девушка потянулась за одним из цветков, прикрепленным к поясу…

Но нежные желтые лепестки увяли и умерли у нее на кончиках пальцев, рассыпавшись в порошкообразный серый пепел. Другие цветы за окном постигла та же участь. Виноградные лозы скручивались и переплетались между собой, пока цветы превращались в пепел, который уносил внезапно налетевший ветер.

Ритмичный глухой стук заставил Хейвен повернуться к дереву. Георгины падали на пол храма и вспыхивали пламенем. Какая-то женщина, сидевшая с краю скамьи, встала и указала на дерево, открыв рот.

Все листья превратились в пепел.

Прежде чем женщина успела издать крик, железные двери храма с грохотом распахнулись.

Глава десятая

Ни один кошмар, когда-либо пережитый Хейвен, – а она повидала многое, – не мог сравниться с этим.

Темные существа побежали по высокому потолку и стенам, стуча когтями по мрамору. Девушка уставилась на ближайшего монстра, пробиравшегося по потолку. Покрытое чешуйчатой темной кожей с вкраплениями вороновых перьев, оно имело безволосую человекоподобную голову, полностью черные глаза и изогнутые перепончатые крылья, оканчивающиеся когтями.

Из спины чудовища поднимались заостренные гребни, и Хейвен потребовалось мгновение, чтобы понять, что костяные выступы – это позвоночник, проколовший тонкую как вощеная бумага кожу.

Стрела Хейвен пронеслась в воздухе и поразила монстра прямо в сгорбленную спину, глубоко войдя в основание шеи. Существо издало нечеловеческий вопль и упало на пол.

Мгновение оно корчилось, а затем, как ни странно, поднялось на ноги.

Не так быстро, тупица. Хейвен послала еще одну стрелу в крыло твари, разорвав его, как бумагу… но отвратительная тварь зарычала на девушку и продолжала идти.

Врата