Шрифт:
Закладка:
– Я чувствую то же самое, – прошептала Хейвен своей кобыле, помогая Беллу сесть ей на спину. Лицо принца было цвета старой кости; он, вероятно, еще не оправился от шока.
И опять же, она чувствовала то же самое.
* * *
С каждой секундой, проведенной под ласковыми поцелуями теплого солнца, учащенный пульс Хейвен все больше замедлялся, а воспоминания о звере и полученной Беллом рунной магии рассеивались.
Нет… то была не рунная магия. Они не могли с уверенностью сказать, что это было.
Белл тоже, казалось, расслабился теперь, когда темнота леса осталась позади, и его щеки слегка порозовели. Принц даже улыбнулся, когда они проезжали мимо сада хурмы, где среди янтарной и зеленой листвы виднелись оранжевые плоды, а в воздухе витал насыщенный и пьянящий аромат нагретых солнцем опавших фруктов.
Несмотря ни на что, у Хейвен потекли слюнки. Сейчас было не самое подходящее время для еды, но, с другой стороны, Хейвен всегда была голодна – она так и не позавтракала как следует, только перехватила несколько жалких пирожных. Следующие несколько минут девушка провела, мечтая о еде, которую возьмет с собой в дорогу.
Но вскоре ее мысли вернулись к более насущной проблеме побега.
Беспокойство по поводу того, что их поймают, быстро уступило место нервному возбуждению. Теперь, когда Хейвен наконец позволила себе поверить, что побег возможен, в ее груди затеплилась надежда.
Впервые за много лет она почувствовала легкость. Как будто тяжесть свалилась с ее плеч.
Девять лет – достаточный срок, чтобы обжиться на одном месте, но Пенриф так и не стал ее домом. Хейвен вспомнилось обещание, которое она дала себе много лет назад: вернуться в семью, из которой ее похитили.
Обрывки памяти подсказывали девушке, что ее привезли из-за моря, из королевства Солиссия, но это было все, что она знала.
Но и этого достаточно. Этого должно быть достаточно.
Хейвен невольно улыбнулась. Вдвоем с Беллом она найдет свой дом и родных людей. И по-прежнему сможет выполнить клятву, которую дала Беллу в тот день, когда стала его личным телохранителем, а также при необходимости отдать свою жизнь за него.
Крики королевских стражников отвлекли девушку от раздумий; она даже не заметила, как добралась до храма. Сооружение, увенчанное золотым куполом, окружала гораздо более дружелюбная толпа. Люди молчаливо и спокойно ждали Белла, склонив головы.
Вероятно, это были семьи торговцев; прошлой ночью их надежно защищала от Поглощения рунная стена.
Хейвен держалась между Беллом и толпой, пока они вдвоем поднималась в храм по широкой лестнице из мрамора с золотыми вкраплениями. Девушка всеми силами сдерживалась, чтобы не обрушить на головы стражников всевозможные проклятия за то, что они бросили принца.
– Трусы, – пробормотала она, наслаждаясь тем фактом, что вскоре никогда их больше не увидит.
Храм построили более трехсот лет назад, и он считался древним. Хейвен моргнула, глядя на внушительное сооружение.
Солнечный свет играл в серебряных и золотых прожилках на бледном мраморе. Красная виноградная лоза и пурпурный вьюнок опутывали позолоченную крышу, обвиваясь вокруг двенадцати колонн из слоновой кости. Наперстянка и плющ покрывали железные двери. Приторный аромат цветов вызвал у Хейвен головную боль и неприятные спазмы в пустом желудке.
Почему, во имя Преисподней, храм до сих пор сохранился? Должно быть, его хранила рунная магия. Возможно, она таилась в этих вьющихся растениях?
В книгах говорилось, что магам света проще накладывать заклинания долголетия на лианы и лозы, чем на целое здание, поэтому рунная стена и была покрыта этими растениями в качестве дополнительной меры предосторожности.
Хейвен заметила еще больше цветов на лианах, вьющихся над окнами и прорастающих из трещин в мраморе. Сорвав желтый цветок жасмина с арочного дверного проема, девушка покрутила лепестки между пальцами.
И тут до нее дошло: все цветы были в той или иной степени ядовиты. А из своего опыта общения с тварями иного мира Хейвен знала, что цветы, ядовитые для смертных, были в три раза опаснее для Порождений Теней.
Возможно, храм был покрыт этими цветущими лианами не для того, чтобы сохранить здание, а для того, чтобы защищать смертных внутри него во время церемонии вступления в рунные права. От этой мысли по спине Хейвен пробежала дрожь, и девушка сорвала еще несколько лепестков, прежде чем последовать за стражами внутрь.
Храм представлял собой восьмиугольник. На каждой стене были изображены сцены из Священной книги Богини, входящие в историю Дома Девяти. Фреска, посвященная Дому Ботелеров, покрывала заднюю стену, на ней был изображен прародитель Белла, стоящий на коленях под священным рунным древом жизни, Вседарующим.
Или это происходило в Эффендире, в Донатус Атреа.
Посреди мраморного пола росло серое дерево с гладкой корой, точная копия изображенного на стенах храма. Оно было таким высоким, что золотые листья почти касались изогнутого потолка. С изящных ветвей свисали жемчужно-белые георгины размером с кулак Хейвен, почти прозрачные лепестки были покрыты серебристыми и розовыми прожилками.
Девять рядов скамей занимали обе стороны помещения. На них уже расселись дворяне, которые нетерпеливо обмахивались веерами. В прежние времена каждый ряд отводился определенному дому из числа Девяти Домов Смертных, и их эмблемы в виде цветов были выгравированы на каждой скамье.
Но теперь, когда так много Домов пало жертвой Проклятия, в живых осталось лишь несколько благородных потомков из Девяти. Территории остальных королевств взяли под контроль смертные высокого происхождения, которые находились в сомнительном родстве с истинными монархами и имели еще более сомнительное отношение к магии.
Пока Хейвен торопливо вела Белла по проходу между скамьями, от голода у нее разболелась голова. В воздухе витали ароматы дорогих духов, но они не могли скрыть запаха кислого пота после долгой поездки под солнцем Пенрифа.
В глубине храма Хейвен заметила королевскую семью, вольготно устроившуюся на первой скамье с изображением черного георгина, заключенного в круг, и подавила желание ударом кулака стереть ухмылку с лица Ренка.
Проследив за взглядом отпрыска, король бросил на Белла быстрый нетерпеливый взгляд. Губы монарха скривились при виде растрепанного и покрытого пятнами пота наследника с перекошенным от страха лицом.
Неужели король не мог выказать хоть малейшее облегчение от того, что с Беллом все в порядке?
Хейвен впилась ногтями в ладони. Через несколько часов ей больше никогда не придется иметь дело с этой убогой семейкой.
Священнослужитель – сгорбленный старик, закутанный в слои темного муслина и пахнущий розовой водой, – доковылял до Белла и повел его вперед. Хейвен тихо ахнула, когда священнослужитель запнулся на первой ступеньке, но
