И в этой своей жестокости великан походил на Викторию.

Эрис поджала губы.

– Мы выдирали травинки у дороги. И жевали их. Потому что еды совсем не было.

Великан вскинул руки в успокаивающем жесте, хоть это и было бесполезно.

– Я понимаю твою злость, – заверил он ровным бесцветным голосом. – Но я не хотел…

– Почему мне снится, как твои розы нападают на город? – спросила она, не желая слушать его оправданий. – Что это, правда, выдумка или пророчество?

Чудовище отступило. Великан немного помолчал, потирая ладонь большим пальцем, а потом ответил:

– Это ночной кошмар, не больше.

«Лжец из него никакой, как и из меня», – подумала Эрис.

– А вот и неправда, – сказала она. – Мне уже дважды они снились. Это не совпадение. Ты на меня эти сны насылаешь?

– Я таким не занимаюсь, – возразил он. – Маг не может контролировать сны. Они путаются в голове у того, кто их видит, а потом и вовсе забываются. Даже если бы хотел, я бы не смог ими управлять, в своем-то состоянии.

Этому Эрис поверила.

– Розы говорили со мной в обличье двух ребятишек. Они сыпали загадками, которых я не поняла. И упоминали про короля. Это ты?

Чудовище снова выдержало паузу.

– Нет.

– Но ведь они наверняка волшебные. Отец сказал, что посадил их уже давно, но распустились они только сейчас, а значит, ты наверняка…

– Довольно! – отрезал великан. – Твои сны – это просто фантазии. Розы самые обыкновенные. Они погибли, как и всё на моей земле. Я дал твоему отцу семена, чтобы подарить им жизнь вдали отсюда.

Всех мировых запасов спокойствия не хватило бы, чтобы унять гнев Эрис.

– Ну понятно, тебе важнее, чтобы какие-то там древние семена проросли, а на то, вернется ли человек с того света, плевать!

– Эрис, твой отец умер, – резко напомнил великан. – И никакая магия на свете не сможет его воскресить.

– Ложь! – крикнула девушка, давая свободу мыслям, переполнявшим разум. – У тебя ведь получилось! Ты мог его спасти, но не спас. Ты бессмертный, но не хочешь учить меня воскрешению. А сам ведь уже нарушал правила. Так почему же сейчас не хочешь?

– Не нужно сравнивать. Я сумел отогнать от себя Смерть, но вернуть утраченное не смог.

– Но пытался, и я тоже хочу! – Девушка кивнула на бутон розы. – Я рассказала тебе все, что знаю, о городе, я вырастила для тебя этот цветок и больше взамен ничего не прошу. Умоляю, Чудовище, позволь мне попробовать!

– Нет, – отрезал великан. – Не стоит думать, что воскрешение избавит тебя от боли. Глупости это все. Оно лишь усугубит страдания. Мысли о неудаче будут преследовать тебя до конца дней.

И вновь никаких ответов. Грудь так сдавило отчаяние, что стало больно дышать. Эрис отвернулась, опустилась на корточки и сжалась в комочек.

А она-то уже размечталась, поспешно поверила, что отец вернется, что она снова увидит улыбку на его смуглом лице, как десять лет назад, во время игр в лесу. Как ей хотелось вернуть эти дни! Вновь оказаться дома, вязать снопы белых стеблей, молоть зерно.

Нет. Эрис уткнулась лицом в колени. Чудовище убедило ее в том, что нет смысла и дальше копаться в иссохшей земле. Из года в год она будет делать одно и то же, и ее тело сгорбится, а кожа потемнеет и покроется морщинами. В конце концов содержать ферму станет невозможно, и ей тоже придется занять денег, а потом отбиваться от сборщиков, повторяя судьбу отца.

Ностальгия по детству так ослепила ее, что она позабыла о реальности. В те годы она была еще слишком мала, чтобы помогать в поле, и сестры поручали ей только вязать снопы, а еще она смутно помнила, как ссыпала зерна в решето. По меркам восьмилетней девчушки работа была нетрудной, но прошло уже много лет, и что-то могло стереться из памяти. Эрис ненавидела город, но и в прошлое вернуться не могла.

Нигде мне нет места.

Слезы закапали на пепел. Прежде Эрис пыталась выстоять против волны горя, отчаянно глотала воздух всякий раз, когда она обрушивалась. И план, который она придумала, до поры до времени помогал направить чувства в новое русло, отвлечься от этой самой волны, от попыток ее понять, спрятаться, чтобы только не оставаться с ней наедине.

А теперь Чудовище лишило ее надежды на воскрешение. А значит, волна уже не отступит.

– Не могу я вечно жить с этим чувством, – дрожащим голосом сказала она. – Отец был для меня всем.

Чудовище вздохнуло и сочувственно опустило плечи. Приподняв полы плаща, чтобы они не задели ног Эрис, великан опустился рядом с ней. Он потянулся к руке девушки, но тут же опомнился и упер ладони себе в колени.

– Эрис, – сказал он на выдохе, который был легче крыльев бабочки, – голоса океана окружают нас. Возможно, ты еще не услышала отца, но он живет среди деревьев, растущих из земли, среди песчинок, лежащих на берегу. Ты, как и весь мир, – часть цикла возрождения. Понимаю, в пучине горя ты моих слов не услышишь, но, поверь, твой отец вернется.

Эрис сильнее уткнулась в колени. Как жаль, что она не зеленый листик, иначе бы здешний воздух выжал из нее все соки, и слезы бы остановились.

– В этом краю смерти и пепла времени хоть отбавляй, – сказал великан, догадавшись, что ей сейчас нужнее всего. – Путешествие будет не из быстрых. Отдохни, а когда будешь готова, попробуем еще раз.

– Столько людей умерло за тебя… Как же ты победил скорбь? – спросила Эрис.

Чудовище ответило не сразу. Оно рассеянно вывело на пепельном ковре несколько кругов.

– Никак, – наконец сказало оно.

Глава тринадцатая

Легче сказать, чем сделать, и можно положить не одно столетие на то, чтобы победить горе, – и все равно потерпеть поражение. Стоило Эрис осознать это, как между ней и Чудовищем установилось понимание. Пускай девушке и недоставало теплоты объятий, она почувствовала в великане единомышленника – их сплотил тот самый бессмысленный бунт, нежелание отпускать. И все же скорби она себе не позволяла.

Она взвалила на плечи тяжелое кресло из спальни, потащила его вниз по лестнице, в Большой зал, и остановилась у стола.

– Ты что делаешь? – спросил великан, даже не шевельнувшись, чтобы ей помочь.

Эрис, промычав от натуги, поставила кресло на пол, отряхнула руки от пыли, нашла взглядом Чудовище, притаившееся в самом темном углу комнаты.

– Поешь со мной.

– Я бессмертен, – напомнил великан. – И уже много веков не ел. Время можно провести с большей пользой.

– Это где же, интересно?

– В саду.

Эрис нахмурилась.

– Ты что, постоянно там торчишь?

– Это моя единственная цель.

Девушка недовольно выдохнула.

– А сейчас я у тебя в гостях и хочу, чтобы ты составил мне компанию. Ты сам-то пробовал еду, которую наколдовываешь? Очень вкусно!

Великан не спешил выйти из тени.

– Не лучше ли подкрепиться одной? Мой вид тебе только аппетит испортит.

– Вот уж не знаю, ты ведь лица не показываешь. Но одно я знаю точно: когда ешь в одиночку, приборы уж очень громко звенят.

– Могу заменить вилку и ложку на деревянные, если хочешь.

Эрис указала рукой на принесенное кресло.

– Не усложняй. Чего я хочу – так это чтобы ты со мной посидел.

Великан спрятал руки в складки плаща.

– Не могу отказать гостье.

Эрис отблагодарила его поклоном. Великан уселся за стол. Отблески свечей подрагивали на его плаще.

– Почему ты скрываешь лицо? – полюбопытствовала девушка. – Внешность не самое главное. Уверена, не такой уж ты и страшный.

Ножки кресла Чудовища скрипнули.

– Я не хочу обсуждать свой облик.

Эрис решила, что не будет упорствовать. Чудовище уже от нее отгородилось, и умасливанием его все равно не переубедишь. Аппетитный запах запеченного фазана с пряностями и лепешками и теплого пшеничного вина вскружил ей голову.

Огоньки свечей подрагивали на стенах зала. Чудовище неподвижно сидело за столом. Его лицо было скрыто под капюшоном, но казалось, оно не сводит глаз с Эрис. А та старалась не скрипнуть ненароком вилкой по тарелке.

– А что случилось с тем существом, о котором написано в твоей книге? – вдруг спросил великан, нарушив тишину.

– Его зарубили.

– Как это произошло?

– Три года шла война, – пояснила Эрис. – Когда два короля убили Тварь, из ее крови выросло Вечное древо, и с тех пор в городе его считают символом той победы. – Она выдержала паузу, раздумывая, насколько близко можно подобраться к теме, которую ей так хотелось