моими невысокими заработками, ради которых мне, в отличие от нее, пришлось долго учиться. И она была права! Когда я выходил из борделя, мимо проезжала полиция. Полицейские, знакомые со мной как с судмедэкспертом, разумеется, заметили меня – в нашем городе не очень много специалистов в этой сфере.

– Ну что, доктор, все получилось?

– Смею вас уверить, я приезжал оказывать мадам медицинские услуги.

– Да, да, все так говорят. Хорошего вам дня, доктор!

У меня был немного смущенный вид, и наблюдавшая за этой сценой Вероника укатывалась со смеху. Иногда кажется, что тебе никто не верит.

Тем временем Леон выбрал девушку по своему вкусу, но его охватило сильное желание опорожнить мочевой пузырь, и он принялся искать местечко, где мог бы справить нужду. Не самая простая задача на столь оживленной улице. В конце концов Леон заметил дом в самом начале улицы, который кажется заброшенным – то что нужно. Подойдя ближе, он увидел, что дверь открыта, и зашел внутрь. Уличного освещения вполне хватало, чтобы различать предметы как в прихожей, так и в комнате справа от коридора, которая похожа на гостиную, но настолько заставлена хламом, что в нее невозможно войти. Он решил пристроиться рядом с входной дверью, где его все равно никто не увидит, расстегнул ширинку и начал мочиться. И именно в этот момент он ощутил на себе чей-то пристальный взгляд – с пола, тускло освещенного благодаря уличным фонарям, на него смотрело чье-то лицо. С криком ужаса и расстегнутой ширинкой Леон выскочил прямо на улицу – как раз в тот момент, когда мимо проезжала полицейская машина. Вот в каких обстоятельствах Леон обнаружил господина Шлитца. С тех пор молодой человек убежден в том, что его преследует проклятие. Я сомневаюсь, что он когда-нибудь еще раз отважится изменить Натали.

Итак, труп лежал на полу прямо перед нами с открытым ртом и смотрел на нас своими пустыми глазницами. На нем не было никакой одежды. Голова лежала рядом с одним ведром, левая нога упиралась в другое, а вокруг – невообразимая гора хлама. Такого я еще не видел. Труп был полностью мумифицирован.

С учетом немного странных обстоятельств следователь отдал мне распоряжение провести аутопсию. Мне еще ни разу в жизни не доводилось вскрывать мумии. В то время инспектором уголовной полиции был молодой человек, которого звали Филипп Жилон, и он, как мне кажется, надолго запомнил эту историю. Для транспортировки тела в Институт судебно-медицинской экспертизы он вызвал работников местного похоронного бюро; те приехали на катафалке с открытым остеклением салона. Когда они переложили тело господина Шлитца в гроб, обнаружилось, что из него торчит левая нога покойного. «Так в чем проблема? – скажете мне вы. – Достаточно просто распрямить ее». Все правильно. Но только в том случае, если речь идет об обычных трупах, а не о мумиях. Мумификация – это процесс, связанный с обезвоживанием тканей. Привести в движение высохшую конечность просто невозможно, если только ее не отпилить, от чего ритуальщики, разумеется, отказались. В итоге труп везли по всему городу с торчащим из гроба согнутым коленом, которое отчетливо можно было видеть через окна катафалка.

Как только мумия оказалась на моем столе для вскрытий, я начал с рентгенографии – попытался найти возможные поражающие элементы, но так и не увидел ни входных отверстий, ни переломов, ни других аномальных деформаций. Затем я продолжил внешний осмотр уже со стороны спины, вскрытие которой не составляло большого труда, так как была полностью лишена плоти. Тело обнаружили лежащим на спине, а это значит, что оно соприкасалось с полом, создавая влажную среду, из-за чего вся одежда полностью истлела. В результате обнажились и хорошо просматривались грудная клетка и позвоночник. Тогда я уже догадывался, что внутренняя часть тела пуста, потому что не видел никакого содержимого в грудной клетке.

Затем я все-таки повернул тело и попробовал его раскрыть. В условиях классического вскрытия для этого нужны колоссальные усилия – сделать срединный разрез, разделить ткани и раздвинуть их, – но в данном случае все это оказалось совершенно невозможно, так как мумификация привела к обезвоживанию всех тканей, и они стали твердыми как камень. Поэтому я принял решение разрезать кожный покров небольшими участками. Это непростая работа, и я в процессе я сломал несколько лезвий, а после и вовсе вооружился пилой для гипса. В таких условиях пользы от нее гораздо больше, чем от скальпеля. Итак, я вскрывал грудную клетку и убедился в том, что уже знал после внешнего осмотра: никакого содержимого. Затем я вскрыл брюшную полость и нашел там только немногочисленные скопления высохшей ткани в области печени и одной из почек. Все остальное исчезло, превратившись в жидкость в результате гниения. То же самое относилось и к содержимому черепной коробки, как выяснилось после трепанации, – внутри оставались лишь отдельные высохшие фрагменты головного мозга.

Но куда же исчезли все органы? Древние египтяне знали: для сохранения тела нужно избавиться от всех внутренних органов, так как они мешали мумификации.

Они извлекали все содержимое из тела покойного и помещали это в так называемые канопы – специальные ритуальные сосуды. Через носовую полость и специально сделанный в решетчатой кости пролом с помощью лезвия извлекался даже мозг, что открывало прямой доступ во внутреннюю часть черепной коробки. Они разжижали мозг, а затем вынимали с помощью маленьких крючков. После египтяне обезвоживали опустошенное тело, обмывали его едким натром или солевым раствором и обматывали льняными бинтами.

Итак, в судебно-медицинском плане аутопсия не дала никаких результатов. Смерть могла наступить и по естественным причинам, но с учетом степени разложения тела дополнительной информации я предоставить не мог. Разложение тела достигло такого уровня, что определить некоторые причины насильственной смерти, типа удушения или отравления, представлялось невозможным.

Оставался вопрос определения давности наступления смерти. В случае мумифицированного тела единственным способом решения этого вопроса является изучение насекомых, присутствующих на теле, то есть применение судебно-медицинской энтомологии. В очередной раз мы обратились к доктору Марселю Леклерку, известному во всем мире энтомологу из Льежа, и он заявил, что смерть наступила 547 дней назад, то есть за 1 год и 182 дня до обнаружения трупа.

Это была самая восхитительная мумия за всю мою карьеру, а потому фотографии ее вскрытия украсили мой курс судебно-медицинской танатологии.

Что касается мумий, то я также предлагаю совершить небольшое путешествие в Палермо, на Сицилию, на площадь Пьяцца Каппучини – в катакомбы капуцинов. В южной части Палермо в конце XVI века монахи-капуцины столкнулись с необходимостью расчистки кладбища, и