— Это подмена понятий!

Кайрат Айдынович скривился, принялся объяснять словно маленькому:

— Вы, товарищ Дубинин, говорили, что восхождение альпинистов с недостаточной категорией на высоту выше 6900 метров запрещено? Это верно и правильно — запрещено. Правила я знаю, и мы их неукоснительно соблюдаем. Только вот восхождения не будет. Об этом и написано в Постановлении. Будет совершен высотный марш комсомольцев. Напомните мне, пожалуйста, товарищ Дубинин, в этих ваших Правилах есть запрет на совершение маршей выше 6900 метров?

— Нет, — одними губами прошептал Дубинин. — Про марши там ни слова…

— Ну вот и отлично! А значит все, кто пройдет отбор, пойдут маршем комсомольцев на Пик Победы. И никакого нарушения Правил, о чем вы так рьяно тут нам рассказываете.

— Так ведь я же… да какая разница как это назвать? Да хоть «маршем», хоть «походом», хоть «плясками»! Суть одна. Что, маршрут от смены названия мероприятия — легче станет? Или с вершинного гребня снежные карнизы исчезнут? Лавины перестанут сходить? Или молодые организмы лучше высоту переносить станут? Вы ведь детей на верную погибель отправляете!

— Перестаньте! Прекратите! — рявкнул Кайрат Айдынович. — А не то я позову охрану, и вас живо отсюда вышвырнут!

— Да пошел ты! — сквозь зубы произнес Дубинин.

— Глупо, — ледяным тоном произнес его собеседник. — Очень глупо с вашей стороны.

Кайрат Айдынович злобно зыркнул на Дубинина и пошел прочь, оставляя нас в скорбном молчании. Направился он прямиком в дежурку, к охраннику.

— Ты понял, что они сделали? — спросил Дубинин словно бы у самого себя. — Они подменили понятия, чтобы обойти правила. Не «восхождение», а «марш». И все. И правила уже не действуют…

Из дежурки выскочил охранник. Кайрат Айдынович указал ему в нашу сторону.

— Вам нужно уходить, — сказал я Дубинину, но тот и сам понял это.

Хлопнув меня по плечу, сказал на прощанье:

— Береги себя. Я знаю, что у всех вас есть мечта покорить мир. Стремись к мечте. Но помни, что иногда лучше от мечты все же отказаться, чтобы остаться в живых. Пик Победы — особая гора… Он не прощает ошибок.

Подошел охранник, но Дубинин не дал ему даже сказать, буркнул:

— Ухожу я.

И двинул на выход.

Я проводил его взглядом, думая о сказанном. Было двоякое ощущение. С одной стороны, я был возмущен такими словесными играми. С другой стороны, меня охватила какая-то юношеская беспечность (видимо, из-за пьянящего чистого воздуха и гормонов молодого тела), и я продолжал хотеть покорить Пик Победы.

Размышления мои прервал чей-то голос.

— Герасимов ты? — спросил паренек, подойдя ко мне.

Я видел его раньше, но близко не был знаком, даже имени не помнил. И зачем ему понадобился вдруг?

— Ну я.

— Держи. Передали.

И протянул мне свернутый клочок бумаги. Я насторожено взял его, осмотрел. Простой тетрадный лист в клетку, ничего особенного.

— А кто передал? — спросил я, поднимая вновь взгляд на парня.

Но парня и след простыл.

Я огляделся. Что за игры в шпионов?

Развернул бумажку. На ней мягким женским подчерком было написано:

Предложение сходить в кино еще в силе?

И больше ничего.

Но больше ничего и не нужно было. Я все понял, и сердце мое забилось быстрей.

Леся! Она тут, в женском лагере. Это бесспорно. И она каким-то способом узнала, что я тоже прошел отбор и нахожусь здесь. Мало того, она каким-то чудом умудрилась передать мне послание.

Я вновь и вновь перечитал записку. Кино тут будет только одно — вечером привезут фильм и начнут показ. И скорее всего показ будет совместным, потому что крутить два раза на два лагеря не будут из-за продолжительности фильма — начнут в семь у нас, а значит, второй просмотр для второй группы будет не раньше девяти. А это уже нарушение режима. На это не пойдут. Значит один показ. Совместный. И значит, мы сможем встретиться с Лесей.

Я улыбнулся. Со стороны, наверное, выглядело глупо, но мне было пофигу. А потом рванул в комнату. Нужно было принять душ — от меня пахло потом. Выгладить бы еще одежду. Да и чистое что-то поискать нужно. Не охота выглядеть перед Лесей неопрятно. А еще нужно подумать насчет подарка. Хотелось удивить девушку. Впрочем, в кино, где будет несколько сотен глаз, да еще и охрана вряд ли получится долго говорить с Лесей. Но это и не важно. Главное, что я увижу ее.

Однако планам моим не суждено было сбыться.

В коридор вошел Молодов, крикнул:

— Информация для всех. В семь часов — отбой!

— Так рано⁈ — начали возмущаться все. — Обычно в девять ложимся. Ну совсем же детское время!

Я тоже принялся возмущаться, потому что были у меня на вечер совсем другие планы, гораздо интереснее сна.

Но Молодов был неумолим.

— Отбой в семь. И точка.

— Но ведь сегодня кино…

— Кино отменяется, — отрезал Молодов.

Эта новость вызвала еще больше возмущения.

— Ничего не могу поделать — указ высшего руководства, — пожав плечами, произнес Молодов, и мы поняли, кто был инициатором этой отмены. — К тому же завтра вам понадобятся силы. Мы отправляемся в командировку.

— В какую командировку? Куда?

Молодов окинул всех загадочным взглядом, от которого нам стало не по себе. А потом негромко ответил:

— Мы отправляемся на Эльбрус.

Глава 2

Командировка

Зачем идете в горы вы? Ведь Эльбрус и с самолета видно здорово!

Слова известной песни крутились в голове и все никак не хотели уходить. Действительно, зачем на Эльбрус идти, если он и с самолета прекрасно виден? Впрочем, я был не против туда и сходить. Но не так скоро! Не так варварски, что ли, вмешиваясь в мои планы. На этот вечер у меня были абсолютно другие дела. Я хотел встретиться с Лесей.

Но Молодов был другого мнения.

— Именно, в командировку на Эльбрус. Поэтому все мероприятия отменяются, кроме единственного — собрать вещи и как следует выспаться. Завтра предстоит сложный и долгий путь.

— А женский отряд летит? — не смог сдержаться я.

Молодов глянул на меня, едва заметно улыбнулся. Ответил:

— Не знаю. Там у них свой тренер, и какие ему поступили распоряжения, я не ведаю.

И потом, вдруг став предельно серьёзным, добавил:

— По периметру лагеря сегодня усиление. Не вздумайте в самоволку уйти. Как в прошлый раз не получится. Сейчас стрелять будут.

— Стрелять⁈ — воскликнули мы разом.

— А вы от Айдыновича чего-то другого ожидали? Ну ладно, стрелять может в вас и не будут, по залп в воздух в случае чего точно организуют. Так что без глупостей у меня тут. Сидеть в казарме и не высовываться. Предстоит первый выезд, очень серьёзное мероприятие. Там, на Эльбрусе, уже и важные люди собрались — перед ними тоже нужно отчитаться о проделанном этапе работы. Так что не подведите. Без озорства, без дурачества. Предельно сосредоточено.

— А почему именно на Эльбрус? — спросил кто-то из парней, за что тут же получил множественные упреки за глупый вопрос. — Нам же на Пик Победы нужно?

— До Пика Победы еще очень и очень далеко. Сейчас — тренировки. А Эльбрус — это отличный полигон. В этом месяце там много снега, что нам нужно. Спасательные работы, вытаскивание условного пострадавшего из трещин, ночное восхождение, подъем, спуск по снегу и фирну и прочее — очень хорошо там это все отрабатывать. Этот опыт вам сильно пригодится при подъеме на Пик Победы.

— При марше, — заметил кто-то совсем тихо.

— На самый верх пойдем, — проигнорировав замечание, продолжил Молодов. — По точкам походим, по южному склону. Заодно посмотрю, как вы в группах работаете.

У меня было двоякое чувство. С одной стороны, конечно же хотелось попасть на Эльбрус, я его никогда раньше не видел. С другой — встретиться с Лесей тоже было большое желание. Однако судьба или рок вновь вмешивались в мои планы.

Сбор рюкзака был не долгим, взяли только самое необходимое. Молодов сказал, что одежду и прочее выдадут в новом лагере.

А потом отбой. И никакого сна, хотя я и старался уснуть. В голове словно в густом киселе плавали мысли: о новой жизни, о горах, о девушке. И совсем немного — о прошлом. Вновь вернулось это странное ощущение нереальности, словно все происходит не со мной. Мысли сплетались, путались, трансформировались во что-то совсем уж необычное, и я не заметил, как уснул.

Пробуждение было ранним.

Громоподобный голос возвестил:

— Подъем!

И по комнатам тут же стало топать множество ног, сдирая с нас одеяла.

Помимо самого Молодова к нам в казарму зашло несколько