Татоша убрал руку от лица, откинул голову, закрыл мокрые от пьяных слёз глаза. Мир продолжал поворачиваться, но уже не так быстро.

Он попытался припомнить свою прошлую жизнь, но вместо этого вспомнил, как его били. Коля был специалистом в этом деле. Бил и давал водку. А Татоша её не любил, отказывался. И его били.

И ещё приходил участковый. Кажется, его соседи вызвали. Посмотрел на пьяного, грязного Татошу и ушёл.

А до этого, когда он ещё был Антоном, он убежал. Но его нашли, вернули, избили и с тех пор уже из этого угла, с этой табуретки никуда не выпускали. Он оброс, завшивел, завонял. И стал Татошей-бомжом. Стал есть объедки, пить водку и лебезить перед своими хозяевами.

А теперь вот он превращается в Татошку-собаку. А он и не против, если кости бросают и водку дают!

Татошка заулыбался беззубым ртом. Смешно придумали: дрессировать! Ему прямо захотелось завилять хвостом. Жаль, что хвоста нет.

А ещё раньше, до всего этого, был какой-то обман. Тот Антон знал, чувствовал обман, но безвольно отводил глаза, делал вид, что у него всё в порядке, что он всему верит. Потому что уже тогда рядом был Коля. А с другой стороны тётя Маша что-то втирала елейным голосом. А он всегда верил людям, доверял тому, что они говорят. Проще было верить. Все довольны, никто не ругается… Тогда он не понимал, что никуда от них ему уже не деться. И не возражал, не сопротивлялся. Потому что уже испугался о чём-нибудь догадаться.

…Эх, и зачем он сюда этого Колю впустил?! А как было не впустить, если здесь уже были тётя Маша и дядя Жора? Откармливали Антона домашней снедью, он и разомлел. А вот теперь ест обглоданные кости, живёт на табуретке и готов при этом вилять хвостом.

Табуретка эта, кстати, стояла здесь и в той, прежней жизни. И он тогда ещё любил на ней посидеть. А теперь это его ПМЖ. Он на ней ест, он на ней спит…

Эх, не надо было, наверное, и дядю Жору с тётей Машей пускать. Только как об этом можно было тогда догадаться?..

Вокруг всегда было много родственников. Их вообще было как-то очень много, всех и не упомнишь. Но у Антона со всеми были хорошие отношения, даже с самыми неуживчивыми. Антон догадывался, что это было, можно сказать, за его счёт. Но, в конце концов, что может быть важнее хороших отношений со своими близкими? И Антон шёл на любые жертвы, лишь бы вокруг был мир. Может быть именно поэтому он себя гораздо лучше чувствовал в одиночестве? Когда он оставался один, ему не нужно было подстраиваться под других, перед кем-то объясняться или делиться своими планами. Он был свободен, он мог делать всё, что хотел, всё, что сам считал нужным и необходимым. Он мог жить так, как ему было удобно. Мог мечтать о своём будущем, мог спокойно учиться… Учиться предстояло ещё долго, второй курс только начинался.

Так вышло, что его родственники стали разъезжаться кто куда. Вокруг становилось всё свободнее и всё спокойнее. Некоторое время Антон жил только с родной сестрой и её мужем. А потом и они собрались и поехали на ПМЖ в Германию. И Антон оказался единственным жильцом и хозяином двухкомнатной квартиры.

Он не верил своему счастью. Не мог понять: как это другие не переносят одиночества? Для него наступившее одиночество стало настоящим праздником, просто подарком судьбы!

Жаль, что счастье его оказалось таким коротким. Не успела за сестрой закрыться дверь, как появились тётя Маша и дядя Жора. И началось!

Сперва они взялись откармливать его всякими вкусностями. Потом просили показать им город. И потом его всё время о чём-то просили, как бы между прочим рассказывая о своём гостеприимстве и о том, как у них принято принимать гостей и как они встретят Антона, когда в следующем году он к ним приедет. Антон из кожи лез вон, чтобы не ударить в грязь лицом.

Потом тётя Маша решила устроить в доме перестановку, усовестив Антона тем, что он живёт, как в хлеву. И он целый день двигал мебель.

Он безвольно со всем соглашался, решив, что вот так сразу получить квартиру в полное своё распоряжение было бы слишком хорошо, что это его судьба, что просто надо ещё немножко потерпеть.

Потом тётя Маша решила переклеить в доме обои. Убедила Антона, что это для его же блага, что старые обои выглядят уже неприлично, к тому же они очень тёмные. Укоряла Антона, что дом превращается в сарай, а ему всё равно.

Антону действительно было всё равно, как выглядит его дом. Он считал, что своё бесценное время надо тратить совсем на другие вещи. Но, укоряемый тётей Машей, он собрался и поехал за обоями. К тому же она целиком оплатила эту покупку, сказав, что это её подарок Антону. Только просила привезти ей все возможные чеки и взяла с него слово, что он эти обои тут же переклеит.

Пообещать это оказалось легче, чем сделать. Сначала потребовалось отодрать старые обои, а они отдираться никак не хотели, и их пришлось отмачивать. Потом потребовалось открутить плинтуса и дверные наличники. Инструмента для этого не было. Дядя Жора долго сетовал и удивлялся тому, что у Антона в доме нет никаких инструментов. И Антон побежал на строительный рынок за отвёртками, а заодно и кисточками, а заодно и за клеем для обоев, который забыл сразу купить.

Вечером, так и не закончив, он без сил рухнул на свою кровать и уснул. А с утра пораньше тётя Маша разбудила его и сказала, что с обоями надо поскорее закончить, потому что вот-вот должны подъехать её племянники.

— Это Ирка с Колей. Ну ты их совсем не знаешь, — успокоила тётя Маша. — Раз уж нас ты с таким трудом признал!

Она осуждающе посмотрела на Антона, и он виновато опустил глаза.

Не было сил и времени выяснять, для чего Ирка с Колей должны подъехать. Но едва Антон закончил работу, едва прикрутил последний плинтус, как они появились на пороге. И он, вытирая тряпочкой грязные руки, подошёл поздороваться.

Ирка оказалась длинной вихлястой девицей. Она увивалась вокруг Коли, а он всё время грубо отпихивал её. "Странные отношения, — думал Антон. — Они же, вроде, брат и