Милиция приехала быстро — это был далеко не первый подобный случай за последнее время. Стоял густой туман, в нем угадывались очертания столбов вдоль железной дороги, силуэты деревьев. Чуть ближе были видны несколько милицейских машин, возле них кучкой стояли и курили милиционеры в форме и пара оперативников в штатском.

У кучи опавших листьев и валежника работали эксперты — один фотографировал тело убитого мальчика, другой заносил данные осмотра места происшествия в протокол:

— Множественные ножевые ранения. Половой член отрезан, отсутствует. Глаза выколоты…

Майор Ростовского уголовного розыска Липягин, один из лучших оперативников города и области, неподалеку допрашивал старого грибника:

— В каком часу это было?

Старик покрутил в руках пустую корзину, припоминая:

— Около пяти, должно быть. Я рано встаю, если по грибы. А то дачники все разберут… Иду, а тут такое… Я сразу на станцию, вам звонить стал…

— Никого рядом не видели? — спросил Липягин.

Старик покачал головой.

— Да какое там… Я ж испугался… Туман этот еще… Мальчонку-то за что так, а, товарищ начальник? Он же маленький совсем… Что ж это, а? Как будто немец опять пришел…

Стоявший поодаль капитан Витвицкий, высокий человек с нервным лицом, сделал несколько шагов к куче и увидел торчащие из нее детские ноги — одна в грязном кеде с нарисованной рожицей, другая босая. Ноги были покрыты запекшейся кровью. Из кучи также торчала сломанная бамбуковая удочка. Витвицкий пригляделся к тому, что фотографирует эксперт, резко побледнел, отшатнулся, отошел на подгибающихся ногах в сторону, согнулся, его стало неудержимо рвать.

Курившие милиционеры обернулись.

— Новенький, что ли? — поинтересовался кто-то из оперов.

— Не, сказали, спец, — ответил водитель «бобика». — Ловить этих… Которые вот… — кивнул на останки мальчика, — в лесополосах орудуют.

— Какой из него спец? — хмыкнул другой опер. — Вон как харчи метает…

— Начальству виднее, — пожал плечами водитель. — Из Москвы прислали.

Старик, разговаривавший с Липягиным, вдруг схватился за грудь, захрипел, начал падать, выронив корзинку.

Липягин подхватил его, крикнул оперативникам:

— Паша, «Скорую!» Похоже, сердце…

* * *

Неделей ранее этих печальных событий в Москве, в кабинете заместителя министра внутренних дел Советского Союза, состоялся важный, можно даже сказать судьбоносный разговор.

За большим столом, украшенным дорогим письменным прибором и настольной лампой под зеленым абажуром, сидел хозяин кабинета, уже немолодой, грузный человек в генеральской форме — Владимир Панкратович Сазонов. Напротив него, в кресле для посетителей, расположился следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры СССР полковник Тимур Русланович Кесаев. Они были давними знакомыми, хотя и работали в разных ведомствах.

— …Несмотря на все усилия местных органов, убийства продолжаются, — говорил генерал, изредка поглядывая в документы. — Лесополосы, городские парки и окраины стали небезопасными местами. Поэтому было принято решение создать межведомственную группу. И возглавить ее поручено тебе, Тимур Русланович. Задача простая и сложная одновременно — разобраться в этих убийствах и поймать преступников.

— Разрешите один вопрос, Владимир Панкратович? — подал голос Кесаев.

Сазонов внимательно посмотрел на него.

— Вопросов у тебя, я думаю, не один и не два. А время идет. Поэтому давай все потом, в рабочем порядке. Формируй группу и езжай в Ростов. Местные товарищи тебя встретят, введут в курс дела, окажут всяческое содействие, я об этом позабочусь.

— По подбору кадров я полностью самостоятелен? — спросил следователь.

Генерал кивнул.

— Конечно. Единственное — возьмешь капитана Витвицкого…

Кесаев поморщился, словно съел целый лимон.

— Кого?! Этого болтуна, из НИИ МВД который? Ни за что. Зачем мне гиря на ногу?

Сазонов мгновенно потерял спокойствие, в голосе его лязгнула сталь.

— Я что тут с тобой, в бирюльки играю?! — он встал, подошел к окну, за которым шумело Садовое кольцо. — Это приказ! Дело на контроле в Политбюро! Там детей убивают, а милиция три года возится.

Кесаев развел руками.

— Да Витвицкий-то тут при чем? Тоже мне, нашли Шерлока Холмса…

— Холмса не Холмса, а нужно использовать новые методики, особенно если старые не работают. Психология преступника и все такое прочее… Ну, ты же помнишь тему его диссертации… — мужчина вернулся к столу.

— Владимир Панкратович, но это же теория! Как это мне поможет?

Генерал сел в кресло, отпил остывший чай из стакана в серебряном подстаканнике.

— Поможет, поможет, Тимур Русланович… Ты Стругацких, «Жука в муравейнике», читал? Помнишь, как там сказано…

Сазонов отставил стакан, поискал среди бумаг на столе, нашел нужную.

— Вот, я выписал даже: «И если в нашем доме вдруг завоняло серой… мы обязаны предположить, что где-то рядом объявился черт с рогами, и принять соответствующие меры, вплоть до организации производства святой воды в промышленных масштабах»[1].

Следователь криво усмехнулся.

— Вот прямо черт с рогами?

Генерал нахмурился.

— Я видел секретный доклад КГБ туда… — он указал глазами на потолок. — В области натуральная паника. Люди отказываются выпускать детей одних в школу. Слухи ходят такие… Вплоть, кстати, до черта, то есть дьявола. Мол, бродит среди людей, убивает детишек и похищает детские души. Поэтому возьмешь Витвицкого.

— Да что он может… — расстроенно протянул Кесаев.

Генерал резко припечатал лист с цитатой из Стругацких к столу ладонью.

— Все! Разговор окончен. Дело, я тебе уже говорил, на контроле партии и Политбюро! Идите, товарищ следователь по особо важным делам.

Мужчина молча встал, взял со стола папку и вышел из кабинета.

* * *

Вечером того же дня на аэродроме в подмосковном Чкаловском у спецборта МВД СССР, бело-синего «Ту-134», собрались все участники группы Кесаева. Время поджимало, стюардесса попросила пассажиров подняться в самолет, и у трапа остались только Кесаев и его давний знакомый и помощник майор Горюнов, крепкий, краснощекий здоровяк, никогда не теряющий присутствия духа.

Стюардесса с озабоченным лицом сбежала по ступенькам трапа, цокая каблучками:

— Товарищи, нам через три минуты взлетать. Где ваш сотрудник?

Кесаев процедил сквозь зубы:

— Хотел бы я знать… Олег, ты ему время точно продиктовал?

Последняя фраза адресовалась Горюнову. Тот развел руками:

— Ну, Тимур Русланович, что я, первый день замужем, что ли?

Командир экипажа отдал команду на продувку и запуск двигателей. Турбины, медленно раскручиваясь, вскоре начали выть, словно тысяча голодных волков, затем вой перешел в рев. Стюардесса поднялась по трапу в самолет.

Следователь, перекрикивая шум двигателей, сообщил Горюнову:

— Еще минута — и летим без него!

В этот момент на летном поле появился опоздавший Витвицкий. Он бежал к самолету, нелепый, несуразный, в развевающейся одежде, роняющий по дороге вещи. Горюнов первым заметил его, тронул Кесаева за руку:

— Вот он, Тимур Русланович!

Кесаев повернулся, посмотрел, как Витвицкий, уронив портфель, поднял его, уронил сверток с бумагами, потом споткнулся, снова уронил портфель,