Колонна машин стоит, в небе проносятся не­сколько немецких самолетов, откуда-то из-за холма по ним открывают огонь зенитки. Впере­ди слышатся несколько мощных взрывов.

— Вот еще зараза! Не хватало перед концом всю обедню испортить! — озабоченно говорит майор.

Из головы колонны возвращаются старший техник-лейтенант с разведчиком, который на ходу говорит:

— Слезай, приехали! Впереди мост взорван.

— Вот те и раз! — говорит майор, привставая в кузове.— Давай куда в объезд. В пешем строе, сам знаешь, я не ходок. А ну, поищите, где объезд!

Все вглядываются в окрестности и видят, как впереди несколько машин сворачивают на боко­вую дорогу.

— А вот давай дуй за ними! — говорит Ана­ньев.— По проселочку.

— Куда там за ними? — не соглашается оза­боченный старший техник-лейтенант. Он стар­ший машины, остальные, кроме шофера в каби­не, тут лишь пассажиры.

— Давай, давай! — понукает его майор.— Раз те едут, значит, знают куда. Не один же мост на реке. Верно?

Старший техник-лейтенант молча садится в кабину, разведчик вскакивает в кузов, и маши­на, пробравшись обочиной, съезжает на боко­вую дорогу.

— Давай шпарь смелее! — говорит Анань­ев.— Куда-нибудь выедем. Не стоять же, когда война вот-вот кончится.

По ровному, обсаженному деревьями просел­ку машина проезжает мимо аккуратной дерев­ни с черепичными крышами, пересекает сосно­вую, посаженную ровными рядами рощу. Даль­ше дорога идет вдоль неширокой, но полновод­ной реки. Моста, однако, нигде не видать, и ма­шина удаляется километров на пять от шоссе. Наконец пассажиры из ее кузова видят, что прежде их уехавшие машины перебираются че­рез речку вброд. Две машины уже на том бере­гу, третья, натужно ревя, выбирается из воды.

— Ну вот и переедем! Обязательно мост? Вброд переедем, подумаешь! — говорит майор.

Полуторка осторожно спускается по скосу к воде. На противоположном берегу реки у самой почти воды среди старых деревьев приютилась какая-то усадьба — двухэтажный под черепицей особняк, несколько хозяйственных построек. Укатанная дорога от брода поднимается к этой усадьбе.

Машина заходит в воду, погрузившись до крыльев. На подножке, раскрыв кабину, стоит старший техник-лейтенант.

— Воробей, вправо, вправо давай! — коман­дует он шоферу, молодому парнишке в гимна­стерке без карманов.— Вправо, Воробей!

— Куда вправо, влево давай! — кричит из кузова Ананьев. Воробей туда-сюда поворачива­ет руль, вдруг машина наклоняется и, видно, попав в подводную яму, сильно оседает правым бортом. Старший техник-лейтенант до коленей оказывается в воде.

— Воробей! Газ! Газ, Воробей!

Воробей дает газ, машина дергается и накло­няется еще больше, мотор чихает и глохнет. На­ступает тишина.

— Ну вот, въехали! Черт бы тебя подрал, Во­робей! — ругает шофера его начальник.— Я те­бе командовал влево!

— Я и брал влево! — слабо оправдывается водитель.

— А ну заводи! Заводи, говорю!

Воробей пытается завести, по машина не за­водится.

— Что пыкаться! Толкнуть надо,— говорит разведчик и, ступив на колесо, слезает в воду. Воды здесь по колено.

— Надо толкать,— соглашается майор.— Ва­сюков!

Васюков слезает, слезает Ананьев, за ним пы­тается слезть Зина, но майор прикрикивает на нее:

— А ты куда? Сиди, без тебя управимся.

— Не лезьте глубоко, товарищ майор! — го­ворит Зина.— Вам нельзя колено мочить.

— Да ладно!

Заметно хромая, майор заходит с заднего борта. Вместе с техником-лейтенаитом все при­нимаются толкать машину. Ананьев командует:

— А ну! Раз-два — взяли!

Воробей, наконец, заводит, машина дергает­ся, дымит, но только глубже погружается перед­ними колесами в воду.

— Ой, ой! Вы меня не утопите? — пугается Зина.

— Не бойсь! До самой смерти жива бу­дешь! — ободряет майор.— А ну, взяли!..

— Не лезь глубоко, Петя, смотри не намочи колено! — говорит из кузова Зина.

Минуту спустя, устав и намокнув, все рас­прямляются, старший техник-лейтенант вытира­ет рукавом лоб.

— Буксир надо. Может, еще кто подъедет. Студер, может, подъедет.

— Вот где совсем мелко,— говорит Васюков, отойдя чуть в сторону.— Надо было сюда. Тут брод. Можно перейти.

— Перейти-то можно. А машина? — недо­вольно говорит старший техник-лейтенант.

— Ладно! Пусть ждет твоя машина,— гово­рит майор.— Мы вброд. Зина, слазь!

— Петя, нога! Смотри ногу, товарищ майор!

— Что смотреть. Уже мокрая.

— Ну вот.

Зина по колесу спускается в воду, и неболь­шая группа идет вброд. Впереди, щупая ногами дно, пробирается Васюков с разведчиком. Старший техник-лейтенант оставляет с машиной шо­фера и присоединяется к идущим.

Минуту спустя все благополучно одолевают брод и вылезают на берег. Тем временем день кончается, за леском опускается солнце. Стано­вится прохладно. Все изрядно намокли, и как только оказались на берегу, принялись выливать воду из сапог и перевертывать мокрые портян­ки. Зина сухим бинтом перевязывает Ананьеву колено. Тот блаженно откинулся на траве.

— Все мокро! Все мокро! Нельзя же мочить, я же предупреждала,— обеспокоенно говорит Зина.

— Ничего! Ерунда! Заживет, как на собаке. Шесть ран зажило, заживет и седьмая. Вот только как мне дойти?..

— Если машину не вытащат, придется зано­чевать,— говорит техник-лейтенант.— Куда же без машины.

— Васюков, а ну глянь, что там в этой хоро­мине?

Васюков, натянув на мокрую портянку мок­рый сапог, поднимается с берега.

— На, автомат возьми,— говорит развед­чик.— На всякий случай. Мало чего...

Васюков приближается к парку и по усыпан­ной толченым кирпичом дорожке подходит к вилле. Серые, отделанные под гранит стены, уз­кие окна, две темные ели у входа. На углу вто­рого этажа встроенный внутрь балкон, большое окно мансарды. Аккуратная дверь с медным кольцом закрыта, нигде никого не видно.

Васюков поднимается на невысокое гранитное крылечко и стучит в дверь.

— Эй! Есть кто живой?

За дверью слышатся шаги, брякают запоры, и дверь открывается.

— Здравствуйте, товарищ!

На пороге стоит старый человек в вельвето­вой куртке и шлепанцах на босую ногу. На глад­ко выбритом дряблом лице тревога и угодли­вость, руки, придерживающие дверь, заметно дрожат.

— Немцев нету? Военных здесь нету? — по­правился Васюков.

— Милитар? Нету, нету.

— Сейчас зайдем к вам! — громко, как глу­хому, говорит Васюков.— Переночевать надо, понимаешь? Шляуфен.

— А, шляуфен! Я, я. Понимаю...

Васюков бегом вернулся на берег, с которого уже поднимались его товарищи. Ананьева пы­талась поддержать Зина, но он отстранил ее. На том берегу возле машины остался сиротли­во сидеть Воробей.

— Отличный дом там. И какой-то старик. Го­ворит, можно переночевать.

Пятеро, не спеша, чтобы не обгонять майора, поднялись с берега к деревьям парка, прошли по дорожке к парадному. Старик-немец уже до­жидался