— Спасибо, Дмитрий Семенович.

— Спасибо не булькает, — отозвался он, понял, что брякнул не то и сразу же поправился: — То есть хочу сказать, что одного спасибо за мой подвиг мало. Надо бы в соревнованиях поучаствовать, как считаешь, Елисеев?

— Считаю, что это плохая идея, Дмитрий Семенович. — Я отставил ернический тон и говорил так, что физрук неожиданно подобрался и смотрел на меня теперь уже не как на пацана, а как на лицо, стоящее выше его на иерархической лестнице. — Вашу команду просто дисквалифицируют за ученика, который даже формально к школе не относится. Я же глава, может, не крупного, но уже известного клана. Вы же сами говорили, что обо мне расспрашивали? Значит, я не столь незаметная персона, чтобы попытаться скрыть мое участие.

А ведь приходили наверняка не только к нему. Классная, которая сегодня присутствовала на сдаче мной алгебры и геометрии, даже не заикнулась о том, что ее кто-то обо мне расспрашивал, хотя и выглядела немного настороженно. Но это я отнес насчет того, что она опасалась за результаты. А ведь мог бы вспомнить, что после независимой олимпиады и ее результатов, она окончательно уверилась в моей гениальности и даже уговаривала нормально ходить на занятия, а не сдавать все экстерном.

— Прав-то ты прав, Ярослав, — загрустил физрук. — Но мне-то что делать? Я вас воспитываю, а вы меня подводите на пустом месте, эх…

— Дмитрий Семенович, я бы рад вам чем-нибудь помочь. Вот только чем? Даже если я выдам вам зелья для увеличения выносливости, это все равно зачтут как допинг.

— Да кто там будет детей на допинг проверять? — воспрял он духом. — А, согласен, давай свои зелья. С паршивой овцы хоть шерсти клок. На пять человек нужно. Сам принесешь или передашь с кем?

Я несколько растерялся, потому что пытался донести до физрука, что помочь не могу вообще ничем, но тот ухватился за вскользь брошенную фразу и теперь требовал от меня зелье на полном серьезе.

— Дмитрий Семенович, так-то это обман, — намекнул я, — который боком может вылезти вам самому.

— Чегой-то мне? Я изыскиваю возможности для победы нашей школы, — гордо ответил он. — Или ты пожалел для нас зелий? Мы вон для тебя никогда ничего не жалели: ни времени, ни инвентаря, даже бесплатные обеды наверняка жрал, которые тебе ваша Леонида Викторовна выбивала. И все по нашей доброте душевной.

— Дмитрий Семенович, — опять с нажимом сказал я, — с зельями это плохая идея. Кто-нибудь из детей непременно проболтается, и тогда не только вы будете иметь неприятности, но и вся школа. Скандал будет.

— Да я найду что сказать, — не сдавался он. — Витаминки там, например.

— Дмитрий Семенович, не прокатит. Школа-то под колпаком, сами говорили. На первой же проверке полетите. Ладно вы, так вы еще за собой других учителей потащите. Нехорошо.

— Эх, Елисеев, одни проблемы от тебя. — Махнул он на меня рукой, окончательно сдавшись. — И никакой пользы.

Физрук загрустил и собрался уйти, но теперь уже у меня не было желания расставаться, потому что вопросов появилось много. Захотелось разобраться, кто, а главное, зачем, проявлял интерес к моей скромной персоне.

— Дмитрий Семенович, а что спрашивали-то те, кто мной интересовались?

— Да ерунду всякую, про друзей, привычки, успеваемость, — отмахнулся он. — Ну я честно сказал, что до появления у тебя магии ты звезд с неба не хватал, но и совсем тупым тоже не был. И наглым не был, это вот с магией у тебя проявилось. Раньше-то ты куда уважительней был. Не стал бы отказывать в такой мелочи, как соревнования.

— Дмитрий Семенович, — прервал я его, не став заострять внимание на том, что раньше физрук меня на соревнования и не пытался таскать. То есть не меня, конечно, а прежнего Ярослава. — Интересовались только мной или другими из моего клана?

— А откуда мне знать других из твоего клана? — удивился он в ответ.

— Полину Ермолину вы знаете.

— Ее знаю, но о ней не спрашивали, — теперь уже совсем неохотно отвечал со мной физрук. — Вообще, только о тебе спрашивали. И знаешь, просили ни с кем не делиться. Это я в сердцах тебе государственную тайну выдал, и теперь у меня точно будут неприятности.

— Дмитрий Семенович, да какие неприятности? Мы с вами постояли, поговорили, пожалели, что я не смогу участвовать в соревнованиях, а больше ни о чем не говорили. Это я любому любопытствующему сообщу. Кстати, вы не запомнили фамилии тех, кто мной интересовался?

— Да я особо не разглядывал удостоверения, — пробурчал физрук. — Перед лицом помахали, и все. С такими права не покачаешь, Елисеев.

— Плохо, Дмитрий Семенович. Так к вам кто угодно мог прийти, корочками перед носом помахать и выведать все тайны.

— Ой, Елисеев, не смеши, какие у тебя тайны? — фыркнул физрук. — Тоже мне, масон нашелся.

Причин для изучения моего прошлого в этой школе я не видел вообще никаких. Я здесь совсем теперь не бываю, и все-таки кто-то пришел и стал расспрашивать о том, что было. Для чего?

— Масон не масон, но в «Крылья Феникса» меня берут, а туда абы кто не попадет. Может, из-за этого и расспрашивали?

— А может, — без энтузиазма согласился физрук. Все свои козыри он выложил, но оказалось, что козырями они были в прошлой игре, а в этой уже ничего не стоили. — Там же великая княжна будет учиться со следующего года, вот и смотрят, подходит твоя компания или нет. Но я тебе и так скажу — не подходит. Не та ты персона, Елисеев, не та. Пусть ты оперился немного, но драный воробей — не компания соколу.

Честно говоря, я с ним был согласен, поэтому меня очень удивляло, что предложение учиться с нашей пятеркой не только не было отозвано, но Светлана про него еще раз напомнила, когда писала благодарственное письмо за артефакт. Причем я не был даже уверен, что писала сама, а не поручила кому составить текст и после скопировала — уж больно взрослые канцелярские обороты там стояли. Нет, конечно, я не рассчитывал, что она напишет нечто личное, но все равно был немного разочарован. Ни ее, ни ее отца я больше не видел. Разве что Ефремов время от времени возникал и просил съездить кого-нибудь проверить. Проверок было мало и все впустую.

— А внешность тех, кто приходил из Императорской гвардии, описать сможете, Дмитрий Семенович?

Физрук неохотно выдал описание двоих