Шрифт:
Закладка:
— Здравствуйте, Ефим Харитонович, — начинаю говорить, и с ужасом понимаю, что голос мой дрожит. Раньше такого никогда не было. Даже когда пьяный отец грозится убить меня, я всегда держусь и отвечаю уверенно, а тут на тебе! Наверное, потому что Ефим Харитонович сейчас решает мою судьбу — быть мне ученицей престижной академии, или нет.
— Присядь, Виктория, нас ждет тяжелый разговор, — директор указывает мне на кресло напротив его рабочего стола, и я повинуюсь. На ватных ногах стоять все равно тяжело, уже лучше присесть.
— Я знаю, что родители Виолетты и Людмилы написали на меня жалобу, но я прошу вас… — начала я, но меня заткнули на полуслове всего одним словом:
— Нет!
Я вздрогнула и замолчала. Не понимаю, почему он не дает мне говорить? Я себе все не так представляла. Надеялась, что академия не захочет терять такой сильный голос. Думала, что Ефим Харитонович сжалится надо мной, войдет в мое положение.
— Вика-Вика, — на выдохе проговаривает мужчина, выходя из-за стола. Теперь он стоит напротив меня, продолжает все также странно смотреть. Будто взглядом лапает, нагло и откровенно. От неудобства я поежилась на кресле, скрестила руки под грудью и сильно свела колени.
— У меня к тебе предложение, Виктория, деловое предложение, — на губах директора играет улыбка, и я невинно улыбаюсь в ответ. Я так и знала, что это не конец. Я знала, что он даст мне еще один шанс! — Ты, Виктория Юрьевна, получишь право обучаться в нашей академии и платить только половину стоимости за семестр, если согласишься на мое условие.
— Какое условие? — осторожно интересуюсь я, подаваясь на кресле вперед. От нетерпения меня рвет на части, я готова разорваться от счастья, что останусь среди учениц, что смогу получить полное образование. И, кажется, я готова на все.
Ефим Харитонович Вяземский не торопиться с ответом, все также нагло улыбаясь и осматривая меня. Директор снимает свой пиджак, отправляя его на стол одним движением руки. Я тяжело вдыхаю раскаленный воздух, от которого голова идет кругом. Запах его свежего одеколона становится еще более ощутимым и опьяняет, вероятнее всего он весь флакон на себя вылил, подобно богатеньким девицам. Атмосфера становится слишком интимной, но я упорно отгоняю от себя противные мысли.
— Два раза в неделю на протяжении всего обучения ты будешь приходить в этот кабинет и трахаться со мной, — эта фраза, брошенная в мою сторону, резко врывается в сознание, но я ничего не могу ответить. Как будто мне рот заклеили. Мысли сплелись в узлы — вечности не хватит, чтоб их распутать. Мне только что предложили стать девочкой для секса? Я точно не ослышалась?
Вот так, нагло и фамильярно, будто Ефим Харитонович каждый день делает такие предложения своим студенткам, мне предложили стать проституткой.
— И первый день наступает сегодня, Вика. Раздевайся и раздвигай свои сладкие ножки, — хриплый возбужденный голос звучит слишком близко. Когда я поднимаю глаза, то вижу его лицо прямо перед своим. Губы распахнуты, будто для поцелуя, движутся в мою сторону стремительно, готовые наброситься и лобзать меня, мучать, убивать.
— Нет! — Ору я слишком громко, даже у самой уши на секунду закладывает. — Как вы можете такое предлагать! Я никогда не буду спать с вами, понятно? Никогда!
С трудом оттолкнув от себя мощное тело мужчины, я срываюсь с кресла к двери. Черт! Ну кто бы мог подумать? Директор элитной академии, семьянин, любящий отец и извращенец в одном флаконе. Вот это смесь.
В раздевалке быстро схватила свое пальтишко и выскочила на улицу. Холодные капли осеннего дождя освежили, отрезвили и успокоили. Все деньги, заработанные в «Гвозде» я тратила не на покупку еды, одежды, косметики. Вся зарплата за несколько месяцев и чаевые уходили сюда — в мою мечту. Обернулась, чтобы посмотреть на красивое нежно-желтое здание с массивными молочными колонами с каннелюрами и резным каменным карнизом с изображением ангелов, играющих на скрипках и виолончелях, и сердце защемило от боли. Я была так близка к исполнению своего желания. Даже прошла отбор на прослушивание для мюзикла в оперный театр, и тут все рухнуло, придавив меня осколками собственных иллюзий и надежд.
Отец никогда в меня не верил. Говорил, что это пустая трата времени и денег, ни копейки не вложил в исполнение заветного желания. Порой даже на еду денег не хватало, потому что папочка снова напился и проиграл все свои деньги в карты. В такие дни было особенно тяжело. Приходилось доставать сбережения и кормить нас обоих. Иногда, разозлившись за то, что я не даю ему денег, Юрий Малинов избивал меня. От воспоминаний я поежилась, продолжая идти в сторону «Гвоздя».
Холодный осенний ветер продувал мое пальто, и я мерзла до самых костей. Мысли вели ожесточенные баталии в голове, заставляя меня сжимать руки в кулаки. Если бы я была как Людмила дочкой чиновника, или как Виолетта дочкой певицы, то дорога в театр была бы вымощена мне бархатной дорогой. Но я дочь карточного игрока и сварщика. И, кажется, все мои дороги теперь перекрыты.
В «Гвозде» пахло сигаретным дымом и выпивкой. Днем народу было совсем немного, поэтому я больше любила ночные смены. Самый большой поток посетителей приходился на вечер, обычно мужики хорошо выпивали и оставляли неплохие чаевые за смазливое личико милым официанткам в коротких юбках. Я сразу прошла в раздевалку для персонала и взяла из шкафчика рабочую форму. Выйду на работу раньше, может так смогу отвлечься от мерзкого предложения Ефима Харитоновича. Как только ему в голову пришло такое предлагать мне? Неужели я похожа на доступную куклу?
— Привет, Вика! — моя подружка Вера проникла в раздевалку, когда я натягивала платье.
— Привет, — отозвался мой голос, тело раскинуло для нее широкие объятия. Мы обнялись, Вера поцеловала меня в щеку и посмотрела с укором.
— Ты почему не в академии? Урок отменили? — Вкрадчиво выговорила Верка, не отпуская меня из своих рук. Я закрыла глаза, собираясь все ей рассказать.
— Я больше не буду учиться в академии, — на выдохе объявила я, поднимая взгляд на лицо подруги.
— Это как так? — Вера
