лучшим образом, если бы я нужна была ему просто как игрушка, как девочка, которая по приказу раздвинет ноги, доставит любое, даже самое грязное удовольствие, сделает все, за что элитные проститутки получают высшие баллы и огромные суммы.

Утренняя прогулка успокоила меня окончательно. После завтрака я посмотрела телевизор и принялась делать зарядку.

— Привет, как настроение? — Аня ворвалась в мою комнату без стука и застала меня в тот момент, когда я упорно и до смешного криво старалась сделать «березку».

Я грохнулась прямо на мягкий белый ковер у нее перед ногами и постаралась быстро подняться, но пошатнулась.

— Воу, тише-тише! Скажем Рафаэлю, чтобы лучше тебя кормил, а то ноги протянешь. Кстати, ты можешь сама выбрать свое меню, повар приготовит любое блюдо любой кухни мира, — Аня наклонилась ко мне, придерживая за локоть, заговорчески зашептала мне на ухо, как самую страшную тайну планеты. Я невольно улыбнулась.

— Рада тебя видеть, Аня, — наконец отозвалась я, смотря в красивые глаза милой девушки.

— Сегодня важный день, ты в курсе? — Аня вскинула густую бровь, посмотрев на меня многозначительно. А вот я с глубоким непониманием посмотрела в ответ.

— Фаина Ивановна тебя вчера не предупредила? Боже! У этой тетки склероз, пора увольнять! — Девушка недовольно сложила руки на груди и закатила глаза. — Сядь, вот так. Послушай, сегодня вечером у тебя первое свидание с Германом Александровичем.

Сердце остановилось. Под кожей почувствовала приятное тепло, разливающееся в грудной клетке. Наконец-то я познакомлюсь с человеком, который подарил мне эту сказку.

— Сейчас мы поедем на депиляцию, потом я сделаю тебе прическу и макияж, переоденем тебя в новенькое платье. Олег отвезет тебя в ресторан, где Герман Александрович назначил встречу. Поняла? — Аня сделалась такой серьезной, что мне на секунду стало страшно.

К вечеру я не узнавала собственное отражение. Броский безупречный макияж, прическа, не поддающаяся какому-либо описанию, как с обложки роскошного журнала, черное платье подчеркивающее фигуру и туфли, делающие меня длинноногой, как кукла.

Вера была права, когда говорила, что я «само совершенство». Да, черт возьми, сейчас я действительно выглядела, будто только что сошла в мир с подиума. Я признавалась себе, что без косметики и укладок была такой же красивой, как Людмила с тонной косметики, а сейчас, я просто ее затмевала. Это было начало чего-то нового, и оно растекалось внутри теплотой, даря чувство полета.

— Ну все, последний штрих, — Аня взяла мою руку и осторожно надела на запястье тонкий серебряный браслетик. — Я уверена, что ты ему понравишься.

— А если нет? — мой вопрос прозвучал слишком резко, Аня перестала улыбаться и теперь смотрела мне в глаза через отражение зеркала.

— А если нет, значит, он полный мудак, — прошептала девушка и поспешила удалиться за пальто.

Олег, как теперь стало известно, являлся моим личным водителем, и он отвез меня в город к ресторану-гостинице «Дежавю». Я замерла, рассматривая в окно огромное блестящее здание с панорамными окнами, отражающими закатные солнечные лучи и алое небо. Вид захватывал, заставлял сердце предательски колыхаться со скоростью пулеметной дроби, а ладони нервно потеть.

Это место не из моего мира, и как я попала сюда — по счастливому стечению обстоятельств, или по самому жуткому роковому случаю, уже было не важно. Назад дороги не было. Сейчас я встречусь с этим Амурским Германом Александровичем и узнаю, на что нарвалась. Хотелось верить, что все пройдет гладко, как по маслу, но внутренний голос так и твердил, что лучше было сбежать.

2.2

— Виктория Юрьевна? — вопросительный взгляд Олега окутал меня еще большим сомнением. Я не заметила, как водитель открыл передо мной двери авто и протяну руку, чтобы помочь красиво выйти на воздух. Запах города, знакомый и родной, заставил глаза наполниться слезами. Нет-нет, сейчас никак нельзя плакать! Волю в кулак, гордость к чертям!

Олег провел меня до самого входа и даже открыл передо мной дверь, пропуская в богатый зал. Галантные манеры или лишний повод все время держать меня рядом, чтобы не сбежала?

На ресепшене милый мужчина с улыбкой на миллион долларов, поприветствовал меня и ожидающе осмотрел. Как бы шикарно я не выглядела в этот вечер, все равно гадкое чувство не покидало меня. Чувствовала я себя дворнягой, подобранной с улицы, отмытой лучшими средствами против блох, одетой в самый дорогой ошейник и названной чистопородным тибетским мастиффом. Только вот, каким словом дворняжку не назови, она навсегда останется дворняжкой, и наигранные благородные манеры не помогут, не спасут. Рано или поздно вырвется наружу все, что скрыто под роскошью и блеском.

— Меня ожидает Амурский Герман Александрович, — говорить было сложно, то ли от волнения перед встречей, то ли от того, что я чувствовала себя гадкой курицей, брошенной в пруд к лебедям.

— Ваше имя? — мужчина открыл журнал и пробежался пальцем по исписанной страничке.

— Малинова Виктория Юрьевна, — тихо ответила я, надеясь, что никто кроме нас двоих этого не слышит.

— Пройдемте за мной, Виктория, Герман Александрович вас ожидает, — четкая и ясная инструкция, но я медлю, таю, растворяюсь. Ноги неуверенно ступают по темному мраморному полу, каблуки цокают громко, эхо разносит мои шаги на весь огромный этаж.

В лифте мне становится душно. Я с трудом удерживаю тело на ватных ногах, а от волнения сводит скулы. Кому отец проиграл меня в карты, понравится ли мне этот мужчина, станут ли для меня приемлемы его намерения? Вопросы, вопросы, вопросы — и не одного ответа, лишь мое нескрываемое волнение и сильная дрожь в руках.

Двери лифта распахиваются, и мы проходим в зал. Я замираю всего на мгновение, осматриваюсь. Вся комната в темно-синих тонах, столиков не так уж много, всего пятнадцать, расстояние между ними большое. Белые скатерти в приглушенном свете переливаются перламутром, на потолках люстры, кажется, с настоящими бриллиантами. Сквозь панорамное окно видно город с высоты птичьего полета, раскинувшейся как на ладони во всей своей красе. Солнце уже почти скрылось за горизонт, но его яркие лучи пронзают пушистые густые облака, и те подсвечены золотом, ярко блистающем на розоватом небе.

Как приговоренная на казнь, следую за сопровождающим все ближе к окну. Перед глазами один единственный столик, и я уже вижу мужчину, восседающего на диване, будто на троне.

Ослепительного мужчину. Горячего. Дикого. Страстного.

Колени подгибаются, и идти все сложнее.

Амурский Герман Александрович оказался еще шикарнее, чем я себе его представляла. Он сидел вполоборота и любовался закатом, отражающимся даже в его темных зеленых глазах. Прямой нос, строгий подбородок, четкие черты лица. Волосы густые, темные, слегка взъерошены, падают на широкий