улыбался, узкими полосками губ, то и дело бубня лозунги протеста, а зрачки мелких глаз сновали взад и вперед. Народ стянул ряды и, расположившись подле монумента, стал разворачивать стяги и плакаты. На каменных ступенях молниеносно образовывались кучи мусора. Полевая кухня в виде палаток и расставленных столов начала свою работу. Перловая каша и сладкий чай в ноябрьское морозное утро пришлись по душе митингующим. На их простецких лицах читалась готовность к длительным протестам и политической осаде. На импровизированном постаменте, наспех сконструированном рабочими руками, стали появляться лидеры евромайдана.

— Наша победа — в движении в сторону европейских стран! — Яценюк, брызжа и окропляя слюной присутствующих, обращался к народу. — Долой Таможенный союз, долой псевдобратские узы между Незалежной и Россией. Митингующие одобрительно закивали головой. Из толпы послышались первые призывы к действию вкупе с оскорблениями россиян. Кличко, изрыгая клубы горячего воздуха, заходился в своего рода политической истерике. Жестами, словно глухонемой, он указывал пальцем в сторону Рады. Его пофыркивания были в большей степени обращены к Януковичу, а потрясывание огромными кулачищами подтверждало воинственный настрой. На ступенях импровизированной трибуны появился Парубий. Он легонько потянул за рукав Тягнибока, предлагая отойти в сторону.

— Олег, готовы тенты и палатки, — тихо произнес Парубий.

— Отлично, Андрюша, — отозвался Тягнибок.

Он мельком и слегка исподлобья окинул взглядом присутствующих. — Разворачивай по периметру, а штаб… — Тягнибок призадумался, — …а штаб мы организуем чуть поодаль трибуны.

Парубий, удовлетворительно хмыкнув, ушел в толпу. По бокам трибун, тотчас же, словно по велению волшебной палочки, стали подниматься брезентовые тенты. Народ одобрительно закивал головой, загудел, словно улей роящихся пчел. Раздались единичные рукоплеcкания. На политическом помосте митингующих показался Кириленко. Бывший вице-премьер Украины кутался в двубортное пальто. Он пританцовывал, словно марионетка, пытаясь согреться. Гордящийся своей новой должностью на майдане — начальник информационно-пропагандистской службы — он с головой постарался уйти в работу. Первые клацанья и щелчки фотоаппаратов раздались перед трибуной. Новостные репортеры, цепкой хваткой сжимая трость длинного микрофона, судорожно передавали отчеты в свои новостные студии.

Ни для кого не стало секретом, что постоянное правительство молниеносно отреагировало на акцию протеста, и на передовых позициях площади майдана произошли первые стычки протестующих с полицией. Цепь правоохранителей, пытаясь обойти митингующих, нарвалась на довольно жесткий отпор. Самые ярые противники режима Януковича с остервенением налетели на ряды полицейских. Завязалась драка. Часть протестующих полегла под тяжелыми взмахами дубинок. Схватившись за головы, они повалились на холодный камень. Задние ряды митингующих постарались втянуть павших товарищей обратно в толпу. Где-то это увенчалось успехом, где-то силы правопорядка оказались проворнее, и вот уже не один десяток людей ведут в припаркованные у обочины дороги автозаки. С трибун продолжали вещать лидеры оппозиции. Их речь эхом прокатилась по рядам протестующих. Вверх взметнулись стяги Евросоюза, жовто-блакитные тряпки и изображения УПА. Полицейские, видя превосходящие силы противника, отошли на несколько десятков шагов назад и, организовав цепь из живой силы, замерли.

Так закончился первый день многотысячной акции протеста.

24 ноября 2013 года

Ноябрьское солнце устало показалось на голубом небосводе. В воздухе повисла долгая пауза молчания. Десятки тысяч людей, оппозиции, выстраивались на площади. Второй день акции протеста привнес в атмосферу мятежа дух осознанности и бесовства. Практически каждый второй из пришедших на Майдан держал в руках знамена бунтарства и новой власти. В глазах митингующих горел огонек новшества и стремления доказать свою псевдоправоту. Многие бесновались, обматывая кулаки колючей проволокой и самодельными кастетами. Они били ногами о плиты площади, словно быки на испанской корриде. Они требовали крови. На трибуне, подняв руку в призыве успокоиться, появился Яценюк. Его писклявый голос был лишен некоего авторитета и харизматичности, присущий настоящим лидерам. Он улыбался.

Он был доволен увиденным и после того как стих гул толпы, обратился к людям:

— Дорогие соратники, братья. В это морозное солнечное ноябрьское утро я лицезрею, стоя здесь на трибуне, начало нового мира. Начало новой Украины. Новой Украины, лишенной советских и российских отголосков, — Украины, нацеленной на движение вперед, в Европу.

Раздались одобрительные возгласы первых рядов протестующих.

— Мы вместе с вами построим новую Украину. Дорогие друзья, — голос Яценюка задрожал. Кое-как справившись с волнением, он продолжил: — По всей стране мы соберем миллионы подписей в поддержку евроинтеграции, принятия Незалежной в ЕС. Нашими общими усилиями мы добьемся смены президента и власти. И в распростертые объятия ЕС мы войдем с новым, обновленным кабинетом министров и главой нашей страны.

Народ закричал. Послышались единичные, а затем всеобщие возгласы одобрения и поддержки произнесенных с трибуны слов. Складывалось впечатление, что тотальная пелена дезинформации, лжи и коварства застилала взор присутствующих. В дальних рядах митингующих появились двуручные стяги с изображением нацистских преступников Бандеры и Шухевича. Словно реликвию, они крепко сжимали деревянные древки, боясь уронить сатанинские лики кровопийц, предателей и убийц. Яценюк был в явно прекрасном настроении: он захлопал в ладоши и, выбрав из толпы некую даму, жестом пригласил ее подняться. Это была девушка лет двадцати пяти — тридцати, с ничем не примечательной внешностью. Ее серо-голубые глаза источали холодность вперемежку с презрением. Легким движением руки она смахнула каштановую прядь с лица и, обнажив ровный ряд слегка пожелтевших зубов, улыбнулась. Яценюк сделал повторный жест рукой, вновь приглашая ее на трибуну. Девушка не спеша, почти вразвалку, поднялась на помост. Яценюк приобнял ее за талию и, показав народу, отошел в сторону.

— Дорогие мои друзья, братья и сестры, меня зовут Евгения Тимошенко. Как вы могли догадаться, я дочь небезызвестной Юлии Тимошенко, главы партии «Батькивщина», — ее голос отдавал металлическими нотками. — К сожалению, моя мать не смогла присутствовать здесь из-за подорванного здоровья, находясь сейчас в следственном изоляторе. Все мы знаем, насколько верна и патриотична моя мать. Она блюдет и чтит законы нашей страны. Каждое ее решение было направлено на благо нашего народа и процветание нашей Украины. Процветание в рамках демократической Европы, а не в кандалах и устоях, навязанных нам постсоветской страной, называющей себя нашим братом. Тьфу, — она сплюнула на пол, продолжая, — моя мать подготовила письмо, которое вам зачитаю. — Порывшись за пазухой, она показала на свет свернутый вдвое лист бумаги.

Народ утих.

«Дорогие граждане свободной и независимой Украины. Я обращаюсь к вам как истинная патриотка своей страны. К сожалению, в настоящий момент я не могу присутствовать здесь и сейчас, рядом с вами. Мое подорванное здоровье не позволяет мне этого. Но всеми мыслями, каждой частичкой своего патриотичного сердца, души я здесь. Мы все дети сильной и гордой страны Украины. Мы едины в своем порыве наконец-то быть независимыми. Мы поднимаемся