В белой куртке и светлом платье…

— А ну, разошлись! — закричал он, подлетая и хватая сразу двоих за шкирки.

Те попытались и его пихнуть. Он увернулся.

— Да пошёл ты, дядя!.. Ты знаешь, кто я?! И…

Не особо тактично отпихнув менее говорливого, Илья тряхнул наглого поганца.

— Рот закрыл.

Ему даже голоса не пришлось повышать. Он умел говорить с такой интонацией, на которую реагировали все. В судах отточил.

Парень замолк.

— Э…

— Что у вас тут? Трое на одного? Заебись!

Тот, которого он держал, рыпнулся снова, оскалившись. На вид не больше одиннадцати-двенадцати. Самый паскудный возраст, когда самоутверждаются за счёт более мелких.

Парнишка, которого били, встал на ноги и, недолго думая, побежал.

— Саша, стой! — крикнула девица, про которую Илья на время забыл, мысленно уговаривая себя не вздёрнуть хулиганов прямо тут.

Под белы рученьки — да на серьёзный разговор к серьёзным дядям.

Понятное дело, что хулиганьё и такие стычки — неизбежная реальность в жизни любого мальчишки. Даже с ним пару раз в подростковом возрасте подобные истории случались, когда матушка при виде его синяков едва не падала в обморок. А он гордился… И даже рвался идти дальше. Но где-то его смогли тормознуть…

— Да отпусти ты меня!

Держать Илья никого не собирался. Нотации им читать — тоже. У них есть родители, старшие товарищи, вот они пусть воспитанием и занимаются.

Ретировались пацаны с поля битвы резво. Сверкая пятками и закидывая воздух ошмётками грязи.

Ладно, чёрт с ними.

Илья покачал головой и повернулся к девушке.

А тут у них что?

А тут был маленький апокалипсис. Это Турисов понял сразу.

Бывает такое: смотришь на человека — и в голове зажигается красная кнопка. Проблемный.

Есть такие люди. Которые что бы ни делали, кем бы себя не окружали — всё у них шло через одно место.

Сидящая на куче снега дамочка была именно такой.

Молодая, лет двадцати пяти. Может, даже моложе — чёрт её разберёт в сумерках.

Илью заклинило на её волосах. Они растрепались и рассыпались локонами по лицу и плечам. Воздушные пряди изумительного цвета — цвета спелой пшеницы.

Сейчас колористы творили настоящие чудеса. Как говорится, любой каприз за ваши деньги. Но почему Турисов не сомневался, что это настоящий цвет?

Как и всхлипывания.

— Ты в норме?

Он присел перед девушкой, протянул руку, намереваясь ей помочь встать. И не был готов к тому, что по его ладони ударят перчаткой.

— Не ты, а вы! Ой, простите, я…

Она вскинула огромные глаза на него.

Н-да…

Илья на несколько секунд завис.

То, что красивая — сразу ясно. Нереально большие глаза с нереально длинными ресницами спрятаны за круглыми очками в тонкой оправе. Нос и щёки в веснушках, мешающих оценить возраст.

И губы. Полные… Про такие говорят — чувственные. Сейчас — в каплях от растаявшего снега.

Илья мотнул головой, прогоняя наваждение.

— С тобой всё в порядке?

— С вами! Почему вы мне тыкаете? — девчонка громко шмыгнула носом.

О как…

Илья недобро усмехнулся и выпрямился.

Заучка, что ли, ему попалась? Или у девчонки шок?

А ему, собственно, не всё ли равно? Хулиганов разогнал? Разогнал. О самочувствии у барышни поинтересовался? Поинтересовался. Может дальше ехать.

Турисов и развернулся, намереваясь пойти к машине. Поморщился, увидев, что его брюки безнадёжно испорчены.

Сам хорош… Нашёл, что надеть при такой погоде.

Но всё-таки не белое…

Как некоторые.

— Вы… Вы куда?

Голос за спиной дрогнул.

— К машине, — недружелюбно бросил мужчина.

Проявил благородство, называется… Отчитали, по рукам дали.

Вот и помогай людям.

— А я?..

Турисов нахмурился сильнее.

— Ты… — начал он. Но вспомнив, как его настырно поправляли, сказал по-другому: — А откуда мне знать, чем планируете заняться вы?

— Вы… Вы не можете меня бросить. Нет-нет, не можете!

Неприятное подозрение царапнуло в груди.

У девчонки шок? Может, её приложили сильнее, чем он думал? Вроде бы только толкнули.

Илья вздохнул и сжал зубы. Вечер переставал быть томным. Попил пивка с парнями…

— Не могу — значит, не могу.

Он не стал спорить. Сначала отогреет её, даст водички, а потом отправит на такси домой.

— Помощь всё-таки примешь… примете или сами из сугроба выберетесь?

Девушка не сразу попала пальчиками в перчатки. Потом провела рукой по лицу.

— А где моя шапка?

Точно шок.

— А я откуда знаю?

Чёрт!

Телефон в машине оставил, а фонари тут так себе светили.

Интуиция говорила, что нужно уйти. Вот взять и уйти. Девушка взрослая, сама разберётся. Ему нужны лишние проблемы? Нет.

Шапку он увидел рядом со своим ботинком. Тоже белая… С отлично отпечатавшимся на ней следом сорок третьего размера. Н-да… Теперь точно никуда не уедешь.

Нагнувшись, поднял шапку и потряс ею, надеясь, что грязный след чудесным образом испарится. Ничего подобного, припечатал он шапку серьёзно.

— О! Нашлась!..

— Не нашлась, — рыкнул недовольно Турисов. — Грязная она. Так, ладно. Хорош сидеть на снегу… Как вас зовут?

— Марфа Ивановна.

— Училка, что ли?

Где-то в другом городе остались его интеллигентность, обходительность и образованность. Приехал в промышленный город — соответствуй.

— Учительница, — поправили его и снова шмыгнули носом.

Теперь многое встало на свои места.

Вздохнув, Илья протянул руку.

— В последний раз предлагаю помощь, — предупреждающим тоном сказал он.

Если эта дамочка что-то выкинет… Он молча всучит ей шапку и уйдёт. Даже не оглянется.

Его помощь таки соизволили принять. Именно соизволили, вложили руку, обтянутую перчаткой, в его.

Илья потянул девушку на себя. Попой в сугроб она провалилась прилично. Он вроде особо и не напрягался, не прилагал усилий, чтобы выдернуть её. Потянул легко. Но она всё равно едва не взлетела в воздух и впечаталась ему в грудь, заставив пошатнуться.

Он мгновенно скоординировал тело, мысленно поблагодарив тренера по боксу, который надрачивал его на правильную стойку и координацию.

Теперь Турисов знал, что девочка мелкая. Ему ниже плеча. Она как-то странно впечаталась в него. Идеально, что ли…

Или виновата его распахнутая лёгкая парка? В том, что произошёл контакт их тел.

— Что вы творите? — прозвучал разгневанный голос. — Я… Вы…

— Тихо, — прервал он словопоток, готовый сорваться с пухлых губ училки. — Идём в машину, греемся, и там уже вы меня отчитываете.

За что — непонятно.

И да, он всерьёз несколько раз акцентировал внимание на губах этой Марфы… Нет, МарьИванны…

Глава 2

Мне всегда говорили, что я — ходячая катастрофа.

А я всегда спорила.

Зачем навешивать на человека ярлыки?