Содержание разговора практически не менялось от недели к неделе, и Ри не раз мысленно набрасывала его тайм-код. Ну, разве что иногда добавлялись какие-то события. Вот сейчас помянули, что её бывший парень женился. А до этого рассказывали, что соседка ногу сломала, и пришлось её везти до ближайшего городка в травмпункт.

Ри спрятала телефон в карман пальто и посмотрела вдаль. С Нового моста ей был открывался Речной вокзал, женский монастырь и толпа коттеджей за ним, а ещё дальше — Восточный мост. Сам он был виден отчётливо, а вот берега за ним скрывались в плотной белой дымке. Даже отсюда, за несколько километров, было ясно, что она не висела неподвижно, а клубилась и ворочалась, непрерывно меняя форму, и не было за ней ни земли, ни неба.

* * *

Нюсик появилась как всегда внезапно, большая, шумная, в облаке рюш и пышных юбок, и в комнатке у Ри сразу стало тесно.

— Смотрю, тебе жить надоело! — сказала она, плюхаясь на табурет. — Дверь не заперта, и замку ты даже полслова не шепнула.

— Не шепнула, — ответила Ри, закрывая тетрадку. Работать в присутствии Нюсик всё равно было невозможно. — Я опять с родителями разговаривала. Сама понимаешь.

— Понимаю. А дверь всё равно запирай. Слышала, что с Манон случилось?

— Нет, а что там? — Ри налила питьевую воду из большой бутыли в чайник и щёлкнула кнопкой.

— Ограбили. Полквартиры вынесли. А ей самой бошку проломили.

— Пипец! И чо, как она?

— Ну так… Жива, приходила ко мне, я ей кровь заговорила и в больницу отвела. Больше пока никаких новостей.

— Ты какой чай будешь? У меня ромашка есть, — тут Ри вспомнила мерзкий привкус зверобоя во рту, — зверобой, немного чабреца осталось.

— Ромашку давай. Я к тебе чего пришла-то… Васильчиковы сегодня утром уехали…

Засвистел чайник. Ри насыпала в заварочник ложку сухой ромашки, залила кипятком и оставила настаиваться. В груде хлама на столе нашла вторую чашку, кажется, чистую, поставила её перед гостьей.

— Уехали, значит…

— Да. Сказали, надоело под Дамокловым мечом жить. У них же там туман уже в двух кварталах плещется. Ну и они решили больше не тянуть.

Ри замерла перед старым буфетом, как полезла за остатками рафинада, так и замерла.

— Прям реально так близко?

— А то! Ты ж в центре живёшь, на нашу окраину и внимания не обращаешь. А у нас там жопа…

— Жопа… Но ты ж сюда не за этим пришла?

— Исессена. Васильчиковы мне ключи оставили. Сказали, можно забрать всё, что найду полезного. Пойдёшь со мной?

Ри наконец ожила, достала жестянку с рафинадом и выставила на стол и её.

— Даже и не знаю. Вот так вот, как стервятники…

— Так и знала, сейчас начнутся эти твои интеллигентские метания! — Нюсик картинно хлопнула себя по лбу. — Хочу ли я, могу ли я, говно ли я, магнолия…

— Ну неудобно же…

— Неудобно спать на потолке. Если мы сейчас туда не придём, туда прилетят настоящие стервятники. А дня через два всё накроет туманом, и будет вообще пофиг, кто тут и чего думал.

— Хорошо, даваай. Только сначала — чай.

* * *

Дому Васильчиковых, деревянному, с резными наличниками, крашеному в зелёный вагонной краской, было лет сто, не меньше. Он казался настолько крепким, что, наверно, простоял бы ещё столько же, но Ри, глядя на него, понимала, что счёт идёт даже не на дни, а на часы.

Слева от Васильчиковых смотрела в небо почерневшая печная труба. Обгоревшие стены рухнули под собственной тяжестью, по траве разлетелись осколки стёкол.

Ри совершенно неожиданно для себя присела перед развалинами на корточки и позвала:

— Кис-кис-кис!

Через мгновение по невидимым ступеням в том месте, где когда-то было крыльцо, спустился призрачный кот, большой и косматый. Едва лапы его коснулись земли, во все стороны брызнули серебристые искры.

— Ко-о-о-тик! Хороший мой! — Ри протянула руку, и кот ткнулся в неё лбом. Ладонь на несколько секунд онемела, но Ри даже не обратила на это внимание.

— Эй, мы вообще зачем сюда пришли? — крикнула Нюсик. Она уже стояла у Васильчиковых на крыльце и выставляла следящее заклинание.

— А вы кто такие будете? — раздался справа скрипучий голосок. Нюсик и Ри одновременно вздрогнули и обернулись на звук. На скамейке перед покосившимся домишком сидела старуха в коричневом пальто и платке.

— К Васильчиковым мы! — откликнулась Нюсик.

— Так уехали они с утра.

— Знаю, — Нюсик потрясла ключами. — Они разрешили.

Старуха пробормотала что-то неодобрительно-неразборчивое, но больше ничего спрашивать не стала. Ри поднялась на крыльцо. Одна доска противно хрустнула под ногой, Ри постаралась запомнить, какая.

Из кармана необъятной юбки Нюсик вытащила карандаш и маленькую тряпичную куклу, быстро нарисовала на её гладком полотняном лице глаза и рот и, шепнув что-то на ушко, усадила её на перила рядом с дверью.

* * *

Внутри дом ещё не успел измениться. Он ещё пах хозяевами, едой, приготовленной с утра, травами, которые сушились на кухне, мылом и — слабенько — умершими духами, которыми отгоняли моль в шкафу. Вещи были сдвинуты, одежда — разбросана по полу, но алый дулёвский сервиз в стеклянной горке был ещё нетронут, и стояла на своём высоком месте Хозяйка медной горы в оранжевом сарафане.

Пока Ри оглядывалась по сторонам, Нюсик взялась за дело: плюнула по четырём углам комнаты, шепнула что-то зеркалу и вытащила из комода первый ящик.

— Не стой, как хрен на именинах! Бери, что приглянется, и пойдём, пока стервятники не налетели.

Ри отправилась на кухню. Проверила пучки лекарственных трав, понюхала, решила, что внимания они не стоят, и переключилась на шкафы. Она быстро закидывала в рюкзак пакеты с крупой и макаронами, банки консервов, коробку с чаем, когда Нюсик окрикнула её:

— Над чем ты там, говоришь, работаешь?

— Амулет. От опьянения.

— От похмелья, что ли?..

— Да нет, именно от опьянения.

— И кому он только нужен…

— Я не спрашивала. Меньше знаешь — крепче спишь.

— И то правда. Я тут аптечку нашла. Может, пригодится чего?

— А зачем?

— Потом объясню.

Ри залезла в ящик со столовыми приборами, повертела в руках вилки-ложки, задвинула обратно. Опустилась на колени, вытащила с нижних полок