На испещрённом морщинами лице незнакомца расплывается кривая ухмылка.

— Айлун, и это всё на что ты способен?

Старик неуловимо сближается и подбивает обе ноги худощавого паренька. В нём я едва признаю моего недавнего противника в последнем испытании Феррона. Лицо худое, щёки впалые, а руки и ноги совсем тоненькие. Тренировочные одежды на нём болтаются так же нелепо, как на пугале в огороде.

Остальные ученики сдержанно хихикают. Стоящий неподалеку пухлый парень тоже потешается, но в следующий миг с силой бьётся лицом о площадку. Учитель только что преподал своим подопечным ещё один жестокий урок.

— Встать, оба! — скрипучий голос старика мгновенно вздёргивает пару учеников на ноги. — В какой помойной яме вас только откопали⁈

— Я не из помойной ямы! — горящие глаза одного из детей упираются в морщинистое лицо старика.

— Один толстый, другой худой как тростинка, — насмешливо фыркает он.

После чего кивает в сторону дорожки, вытоптанной вокруг площадки.

— Будете бегать до полудня. Остальные, если не хотят присоединиться, трудитесь усерднее. Благодарите судьбу, что вам представился шанс учиться у меня! Желающих попасть сюда очередь за оградой. Будете лениться, быстро вылетите прочь.

Облик Феррона, то появляется, то исчезает, словно в гипнотическом танце. Видения прошлого продолжаются.

Айлун в бесконечных попытках стать сильнее продолжал трудиться год за годом с самых малых лет. Безродный он попал в один из младших павильонов третьесортной секты. Название её уже стёрлось в веках, однако, даже там можно было многому научиться.

Айлун не имел ни таланта, ни богатой родословной, дающей склонность к культивации. Отсутствие всего этого он пытался компенсировать усердием. Терпел побои не только от учителей, но и от других учеников. Правда не долго. Его усердие через некоторое время перекрыло недостатки и вскоре уже он мог поколотить других младших практиков, но не учителя.

До вмешательства старого адепта, они и учениками не считались. Лишь послушными болванчиками, которые воспитываются с самого детства для услужения старшим членам секты. Однако несмотря на их низкий статус, боевые искусства — это неотъемлемая часть жизни практика в секте. Вот только обучить таких, как Айлун, с их уровнем сил весьма сложно.

И если другие ученики старались просто выжить, постепенно теряя рассудок и становясь рабами секты, то Айлун всё время мечтал покинуть это место. Свернуть шею своему истязателю и разорвать этот порочный круг боли.

Его учителю как-то передали один из духовных плодов. Этот подарок отправил сам верховный мастер секты из центрального павильона. Старик оценил его по достоинству, но есть не стал, отложив на потом. Причиной этому являлась его текущая ступень. Ему и так оставалось недолго, а дальнейший прорыв сократил бы оставшуюся жизнь ещё сильнее. Однако и просто так отказаться от дара мастера, он не мог. Подобный жест сочли бы оскорблением. Поэтому духовный фрукт хранился в его личных покоях, куда и забрался однажды ночью Айлун в отсутствие старого учителя.

Последствия приёма этого фрукта я вижу лично.

Неокрепшее тело мальца начало изменяться. Переполненное непомерной силой, оно искажалось и принимало уродливые черты. Кожа рвалась и нарастал слоями. Мышц стало так много, что он не мог пошевелиться под их весом. Духовное ядро трещало и скрипело, готовое рассыпаться в любой миг. Меридианы скручивались, пытаясь разорваться. Волна безумства захлестнула его.

Когда вернулся учитель, он лишь посмеялся над умирающим учеником, обрадовавшись, что не съел фрукт и сам не стал жертвой.

Я наблюдаю за несчастным Айлуном, чьи глаза едва не вылезают из орбит от накатывающей безумной боли. Лёжа на полу, прикусив язык до крови, он смотрел на своего мучителя и мечтал поквитаться с ним, и всей этой демоновой сектой.

Мы возвращаемся обратно в пагоду, и Феррон довольно улыбается, выводя очередной символ на гладком полу.

— Что было дальше? — настойчиво спрашиваю у собеседника. — Я сражался с Айлуном. Выходит, он не погиб и смог переварить тот фрукт. Как же парень выжил?

— Что было дальше? — передразнивает меня призрак и исчезает, появившись в другой части формации, где продолжает свой рисунок. — Великий Аранг спас его. Вот что! Юному глупцу повезло, что учитель находился рядом и почувствовал уродливые искажения его ауры. Он сжалился над бедолагой и исцелил Айлуна.

— Плод был отравлен? — гадаю я.

— Кто знает? — пожимает плечами Феррон. — Возможно, просто его тело было слишком слабым, чтобы поглотить такую силу без ущерба. В любом случае, духовные плоды способны далеко продвинуть адепта по Пути, но могут они его и погубить.

— Значит, хорошо, что у меня есть мудрый наставник, — с широкой улыбкой я нахожу выход из этой ситуации. — Он ведь не позволит своему нерадивому ученику так глупо умереть? Как Аранг, спас Айлуна, так и…

Старик в теле полупрозрачного юноши с кривой усмешкой грозит мне пальцем и перебивает:

— Масла в твоих словах больше, чем в котле трактирного повара.

Феррон перемещается ко мне и указывает на центр формации.

— Если бы одной лести было достаточно. Сначала пройди ритуал. Если переживёшь его, тогда и поговорим.

— Переживу, — я Лёгким Шагом приземляюсь в указанное место.

Скрестив ноги, опускаясь в позу для медитации.

— Удачи, ученик! — говорит призрак и щёлкает пальцем.

Этот звук разливается по комнате, превращаясь в протяжный звон.

— Этот ритуал всё же стоило провести в более раннем возрасте, — сквозь шум пробивается насмешливый голос Феррона, — однако тебя же это всё равно бы не остановило.

Из пола ударяет поток чистейшей Ки и проходит сквозь меня. От боли трещат все кости в моём теле. Стиснутые челюсти приводят к тому, что зубы едва не крошатся. По венам бежит жидкий огонь. В глаза бьёт яркий свет, а в уши — достигший пика звон.

Я окунаюсь в яркие пронзающую лучи очищающей энергии. Моё тело становится прозрачным и медленно тает. Остаётся только мерцающее ядро, подобно солнцу разгорающемуся на восходе. Чистейшие ручьи энергии струятся от него, прокладывая новые меридианы. Потоки Ки становятся гуще, набирая мощь, скручиваются в акупунктурные точки. Теперь это не просто сосредоточение силы, а миниатюрное ядро, плотное и крепкое.

Болезненные изменения от энергоструктуры моего тела, перетекают к внутренним органам и плоти. Здесь моё сознание взбирается на самую вершину боли. Это чувство становится настолько сильным, что полностью перекрывает любые другие ощущения. Я купаюсь в агонии, словно и не знал ничего другого до этого.

Мне действительно хочется умереть, чтобы всё это прекратилось.

И этот процесс идёт без остановки. Не успеваю я собраться вновь подобно детской мозаике, как распадаюсь на мельчайшие частички Ки. Раз за разом,