На недовольный взгляд крохи, Сфен сурово свел брови. Мордашка ребенка сменила эмоцию с: «не довольна», на: «ну ладно, Большой Зеленый Крендель, посмотрим еще кто кого!» Она поджала губу и буквально, надулась, напоминая собой маленького взъерошенного галчонка сидящего в гнезде. Орк вздохнул и запахнув потуже шкуру потопал дальше. Отношения с пассажиркой обещали быть непростыми, но впервые за много лет сухая корка, окружавшая его сердце, треснула, и в душе Сфена начали буйно расти молодые побеги сочных эмоций. Весь путь до этого он просто бесцельно брел, ведомый инстинктом самосохранения, но как только орк прижал к груди маленький комочек, все вдруг поменялось, он почувствовал себя нужным. В ответ на его мысли из-за пазухи раздалось тихое пение. Мелодия была другая, не та, что неслась над болотом, когда он её нашел. Теперь, когда певунья прижималась к его груди, Сфенос мог отчетливо разобрать и слова.

Это была песня о жадном мужике. Если бы девочка знала песню про жадного или злого орка, она конечно же спела бы её, но увы в её маленьком репертуаре такого не нашлось. Песни пела ей мама, а она с легкостью запоминала и подхватывала мелодии, еще мама рассказывала ей сказки, вечером перед сном. Именно по сказкам девочка поняла, что перед ней орк. Была одна история, где подробно описывался зеленый здоровяк-тугодум, её она плохо помнила, но увидев Сфеноса, сразу поняла, что он орк. Согреваясь за его пазухой, кроха раздумывала, стоит ли его бояться? Злой он или добрый и чем питается? Вот про оборотней она точно знала, встретил — беги! Про них было много сказок и все страшные, если даже захочешь забыть такую, не сможешь. А вот орки… Но на всякий случай спорить с ним она не стала.

В животе у неё забурчало, очень хотелось есть. Мама не покормила её сегодня ни разу, они как то торопливо пошли куда-то, на расспросы девочки мать лишь мотала головой.

— Надо. — Все что сквозь сильный, надрывный кашель смогла она разобрать.

А потом мама умерла… Как умер сначала отец, потом маленький братишка и старшая сестра. Девочка помнила это плохо, она тоже болела, ей было то жарко, то холодно, сильно горело и чесалось все тело. Когда она пришла в себя мама одела её и потащила за деревню, в след им люди кричали какое-то обидное слово, которое малышка сейчас все ни как не могла вспомнить.

— Проля… Пракля… — Прервав свою песню, попробовала проговорить она его вслух. Но ничего не вышло, длинное словечко как угорь ускользало с языка. Да и пусть и она самозабвенно продолжила свое душевное исполнение.

К деревне, от которой и шел след женщины, они подошли в густых сумерках. Еще издалека от неё был слышен густой запах гари, что наводило на мысль о сильном пожаре. Потоптавшись в нерешительности у первого двора, орк громко постучал в запертые ворота. На звук всполошились и забрехали, наверно, все собаки в деревне, но дверь в доме не открылась, никто не вышел на порог глянуть на ночного посетителя.

— Странно. — Подумал орк. — Как вымерли.

Он битый час бродил между домов и стучал в калитки, и везде повторялось одно и то же: никаких признаков жизни. Но ведь горят свечи в домах, значит, и люди в них есть и не спят еще.

— Может бояться чего… — Подумал орк.

Он как раз добрел до края села и увидел полуразрушенный сарай, не огороженный забором, стена с одно стороны у него завалилась и соломенная крыша съехала до самой земли.

— Хоть что-то. — Проговорил обрадовано орк и полез под гнилую соломенную массу. Тут можно было укрыться от ветра, а утром он попытает счастье снова и сбудет с рук своё обузу. Поворочавшись в травяном ворохе, он уплотнил стены маленькой норы и уснул, скрестив на груди руки. Этим защитным жестом Сфенос оберегал большую ценность, вдруг появившуюся в его жизни.

Сон его был неспокойным. Вместо того что бы полностью отключится, мозг орка стал прокручивать картинки горьких событий ушедших лет.

Сфенос попал в плен, когда на его деревню напали горные гоблины. Они накатили в вечернем тумане как морская волна, темная и беспощадная. Огромной численностью, не дав жителям орочей деревни даже маленького шанса на победу. Поселение разорили, дома сожгли, а раненых захватили. Единственный ребенок и жена Сфена погибли при нападении, не смотря на то, что он до последнего старался защитить свою семью. Орка сначала тяжело ранили, а потом оглушили, лишив возможности сопротивляться. Он пришел в себя от громкого мычания волов, впряженных в клетки с толстыми коваными прутьями в которых везли пленников. От природы спокойные животные одурели от запаха крови, громко мычали, мотая рогатыми головами, и били копытами. Все уже было кончено, его и еще нескольких орков везли в сторону проклятых, черных гор.

Через пару дней пути они приехали в брошенный оборотнями приграничный замок, где гоблины устроили себе гнездовье. Его стены были местами обрушены, время не пощадило это место, каменная кладка поросла травой и молодыми деревьями. Давно не развевался над остроконечными крышами гордый волчий стяг. Посреди крепостного двора рабы вырыли огромный котлован, глубиной с три орочьих роста, туда сбрасывали пленных. После очередного набега, сытые и довольные гоблины развлекались, пуская в яму диких хищников.

Во сне по телу орка прошла судорога, под сжатыми веками задвигались глазные яблоки. В ушах, словно наяву зазвучали предсмертные вопли умирающих пленников, безоружные они пытались защищаться и гибли, а крепость наполнялась победным звериным рыком. По краю ямы прыгали и бегали на четвереньках, от возбуждения брызжа слюной, пещерные твари.

Сфеноса миновала эта страшная участь, в битве ему раздробили колено и движения орка были ограничены, пускать на мясо сильного великана гоблины не пожалели и нашли ему работу. Прикованный за ошейник к стене замка он крутил деревянное, подъемное колесо на колодце, наполняя водой поилки для ящероподобных созданий, заменявших гоблинам лошадей.

Постепенно пещерные твари продвигались вглубь континента, пожирая, как болотная гниль, все на своем пути. Много лет спустя основная масса ушастых ушла дальше. Крепость теперь была просто местом ночлега, проходившим через неё новым полчищам тварей и постепенно пустела. Из пленников в живых остался только орк, новых перестали приводить сюда, видимо где-то в глубине Широких земель гоблины обосновали новое гнездо. Проходили годы, он смирился и просто ждал смерти, которая почему-то запаздывала.

Однажды Сфенос вынырнул из дремотного забытья, которое заменяло ему полноценный сон, и понял, что не слышит ни единого звука кроме шума ветра, проносящегося по пустому двору. Все ушли, а его оставили умирать от голода на цепи. Хоть и потерял уже давно орк смысл своей унылой жизни, но умирать не хотел. Сначала, Сфен руками пытался оторвать от стены державшую его цепь. Но кольцо, к которому она была прикована, вмуровано было в стену на совесть, все попытки остались безуспешными. Тогда орк, подобрал возле колодца два больших камня выбитых из брусчатки двора. Приставлял один к ржавому замку, другим ударял по нему. Далеко не сразу, но ему повезло, и ошейник слетел с сильно изодранной неудачными ударами, шеи. Упавшие оковы звонко ударились о мощеный двор замка, и эхо радостно разнесло звук свободы по полуразрушенным зданиям.