Тяжелый взгляд, сила в нем реальная. Круча запросто мог устроить Сафрону еще один культпоход на крытый, чтобы исправить свою ошибку. Не трех, а куда больше лохмачей организует, чтобы на этот раз уж наверняка опустить. И ведь не выдержит Сафрон, сломают его. А замочить Кручу нереально, сколько раз он уже пробовал. Собственно, за это с него и спросили.

— Чего ты хочешь, мент? — скривил губы Сафрон.

— Хочу, чтобы ты правила дорожного движения соблюдал, бандит!

— Дорогу на зеленый свет переходить, да?

— Дорогу мне переходить не советую, — качнул головой Круча.

— А то что?

— Я тебя предупредил, Сафрон!

Круча потушил сигарету о свою ладонь, достал из кармана бумажную салфетку, завернул в нее окурок и положил в карман. И сам он за порядком на своей территории следит, и от других того же требует. А как еще его должен был понять Сафрон?

Не прощаясь, Круча повернулся к Сафрону спиной, сел в микроавтобус.

Вернулся в машину и Сафрон. Тюльпан включил скорость, отпустил педаль тормоза. В машине царила мертвая тишина, никто не решался сказать плохо о Круче. И правильно, в глаза нужно говорить о том, какой он козел, а не по углам, как бабы, шептаться.

Проезжая мимо микроавтобуса, Сафрон не удержался и повернул голову. А стекла в «рафике» не такие уж и темные, он смог заметить, что в салоне, кроме Кручи, никого не было. А где же спецназ? Похоже, Круча реально безбашенный мент, если не побоялся выйти на Сафрона без всякой поддержки. Он же знал, с кем имеет дело. Или он просто не воспринимает всерьез битовскую братву? Может, ему нужно еще раз объяснить, кто в доме хозяин?

За окном ненастье, небо темное, на его фоне редкие крупинки снега кажутся особенно белыми, холодно на улице, промозгло. Но день хороший, хотя бы потому, что пока без происшествий. Может, и пронесет. Вчера, например, ни одной кражи, ни одного ограбления, ну хотя бы кто-нибудь с кем-то подрался, ничего подобного. Может, и сегодня обойдется. Вечером, часов так в семь, Степан отправится домой, там его ждет любимая девушка, душа уже рвется к ней.

На столе зазвонил телефон.

— Степан! — чуть не крикнула Даша. — Меня арестовали!..

— Дай сюда! — послышался чей-то женский голос.

В трубке что-то хрустнуло, с такой силой ее вырвали. И послышались короткие гудки.

Степан растерялся, но в ступор не впал. Телефон у него новый, с определителем номера — установить адрес, откуда звонили, несложно. Поселок Привольный, дом двадцать четыре. Элитный поселок, тот самый, в котором жил Сафрон, — на берегу Глубокого озера. Одно это уже настораживало.

Сафрон жил в двенадцатом доме, за домом номер четырнадцать сплошь недострой, двадцать второй и двадцать четвертый — готовые коттеджи, дальше снова пустые коробки, где под крышами, где нет. Элитный поселок в стадии строительства, но в двадцать четвертый дом уже и телефон успели провести с московским номером. Красиво жить не запретишь.

Возле дома стояла старенькая «Волга» с красными крестами на белом фоне и новенькая синяя «семерка». Открылась калитка, появилась Даша, в наручниках, бледная как смерть. Красивая, нежная, изящная, пальто нараспашку, белый медицинский халат под ним.

Даша, казалось, еле стояла на ногах, ее держал под локоток молодой человек тепличной внешности, холеный, лощеный, в дорогой кожаной куртке с воротником из стриженой норки. Портфель дорогой с бронзовыми застежками. Степан узнал его, следователь Болдарев из районной прокуратуры, однажды привлекался к расследованию убийства, апломба много, а толку мало. Малость туповатый для серьезных дел.

Возмущенный Степан выскочил из машины и рванул к Даше, напугав Болдырева.

— Капитан Круча! — громыхнул Степан, надвигаясь на следователя.

В проеме калитки стояла молодая полноватая женщина с красивыми глазами и пышной «химией» на голове, она озадаченно смотрела на Степана. Сережки с голубыми камушками на маленьких и жестких, как морские раковины, ушах, кожаный с меховым воротником плащ нараспашку, платье под ним с декольте, подвеска с бриллиантом в один как минимум карат.

— Уголовный розыск не нужен! — мотнул головой Болдарев.

Он хоть и новый человек в районе, но начальника уголовного розыска не знать не мог.

— Что случилось?

Степан шагнул к следователю, тот подался назад, отцепился от Даши, толкнул женщину с «химией». Та возмущенно вскинула руку, будто собираясь ударить его.

— Степа, я ничего не делала!

Даша порывисто прижалась к Степану.

— Наручники у него… Козел!.. — Круча старался, но не мог сдержать эмоций.

Какой-то парниковый недотепа задерживает его любимую девушку, еще и наручники на нее надевает. Она что, с ножом на кого-то бросалась?

— Гражданка Изварина обвиняется в убийстве! — Болдарев грозно нахмурил брови.

— Это был обычный церебролизин! — мотнула головой Даша.

— Это был обычный лидокаин! — встал в позу Болдарев.

— Я тебя сейчас по стенке размажу! — Степана распирало от злости.

Даша работала в больнице медсестрой, иногда выезжала к пациентам на дом, Степан это знал и ничего предосудительного в этом не видел. Даша могла ошибиться, перепутать лекарства, это, конечно, преступление, но зачем наручники на нее надевать? Если Болдарев хотел блеснуть перед ней своей крутизной, то и Степан имел полное право наехать на него в самой грубой форме. От обиды за Дашу его просто разрывало на части.

— Эй, капитан, ты чего? — возмущенно и в ужасе захлопал глазами следователь.

— Ты на кого наручники надел, придурок?

— Я требую соблюдать приличия! — Голос у Болдарева сорвался на петушиный крик.

— Наручники сними!

— Ну, наручники-то я снять могу…

Болдарев решил не спорить, полез за ключом в карман, снял с Даши наручники, положил их в свой портфель.